The White Tiger Extrapolation (СИ)

– О, я готов это снести, – легкомысленно отмахнулся Шелдон. – Я получил в нос, потому что стоял за истину. На протяжении человеческой истории многие из тех, кто стоял за истину, нередко получали в нос. Хочу отметить, как правило, они бывали куда умнее, дальновиднее и образованнее своих недалеких драчливых современников. Коперник, Галилей, даже Эйнштейн… Все они так или иначе получали в нос.

– Ты хотел сказать, фигурально выражаясь.

– Большую часть времени, не отрицаю, фигурально. Но иногда – вполне реально, прямо как я сегодня.

– Ладно-ладно, мы поняли, – закатил глаза Леонард. – Ты у нас просто гений, и потому получил в нос.

– Ну, раз уж ты так говоришь, что я могу тут добавить? – пожал плечами Шелдон. – Полагаю, со стороны виднее.

Леонард скорчил раздраженную физиономию, но в глубине души был рад, что Шелдон продолжал вести себя как ни в чем не бывало. Какая-то его часть боялась, что вчерашнее окажется слишком для него, но было похоже, что Шелдон нашел какой-то способ переварить это в своей голове.

Они провели в парке аттракционов весь день, так что когда пришло время возвращаться в машине домой, город уже объяла мягкая и ароматная тропическая ночь. Они лениво провожали взглядами уже ставшие привычными огни ночных клубов и казино, которые проносились мимо них сияющими вспышками, сливающимися в непрерывные неоновые линии. За этот день они выиграли кучу мягких игрушек и накупили другого барахла, часть из которого пришлось поместить в салон, так что в машине стало еще теснее, чем прежде. Но на этот раз это их не раздражало, все они были немного утомленными насыщенным событиями днем, но вполне довольными.

– Не могу не отметить, что это куда более вписывается в концепцию хорошего времяпровождения, чем все, что мы делали здесь до этого, – сказал Шелдон.

Родстейн усмехнулся, никак не прокомментировав это заявление, и Шелдон повернулся со своего переднего сидения к ним четверым.

– В действительности, у меня еще не было возможности спросить, как вы находите Майами?

– Что? – переспросил Воловитц, вскидывая голову и сонно моргая.

– К примеру, ты, Говард. Тебе нравится гостить у Эвана?

– Ты шутишь? Это лучшее место в мире!

Шелдон кивнул, принимая к сведению, и перевел взгляд на Кутраппали.

– Радж?

Тот широко улыбнулся и показал ему большой палец, неспособный как-либо еще выразить свое расположение к Майами в присутствии Пенни. Шелдон еще раз кивнул и серьезно сказал:

– Хорошо, поскольку система жестов является международной, за исключением нескольких стран, я приму это за утвердительный ответ. – Он повернулся к Пенни: – А ты, Пенни, что насчет тебя? Тебе тоже лучше здесь, чем в Пасадине?

Она рассмеялась:

– Брось, Шелдон, к чему эти вопросы? Что здесь может не нравиться? Давай признаем, в Пасадине у меня была только паршивая работа официантки, куда я даже не позвонила, прежде чем пропасть здесь, потому что о такой паршивой работе никто по-настоящему не беспокоится. Ах, да, еще мечты о карьере актрисы, но на мечты, как выяснилось, ты не можешь себе купить и пары туфель. Здесь у меня есть почти все.

– Вполне справедливо, – кивнул Шелдон и отвернулся от них, ничего больше не добавив.

Они переглянулись между собой, недоумевая, к чему это было, и Леонард со смешком обратился к Шелдону:

– А что насчет тебя, Шелдон? Тебе нравится Майами?

– Это нерелевантно, – последовал ответ. – Но да, пожалуй, мне нравится лаборатория Эвана.

*

Следующая неделя выдалась на удивление спокойной. В понедельник утром Родстейну кто-то позвонил, и выяснилось, что ему нужно уехать на несколько дней в Нью-Йорк по делам, связанным с семейным бизнесом. Он возмущался и негодовал, жаловался, что его отец ведет себя как последний мерзавец, постоянно заставляя его бросать все свои дела и улаживать какие-то спорные вопросы с партнерами по бизнесу или с конкурентами, что, Леонард не сомневался, должно было получаться хорошо у скользкого типа вроде Эвана Родстейна. Но, несмотря на все возмущения, уже в понедельник вечером он собрал кое-какие вещи и уехал, оставив в их полном распоряжении дом, слуг, автомобили и все остальное и сказав напоследок, чтобы они ни в чем себе не отказывали и чувствовали себя как дома.

Они вернулись к своему нормальному режиму, насколько это было возможно. Во вторник утром Шелдон встал в шесть тридцать утра и разбудил Леонарда своим отвратительным троекратным стуком с монотонным повторением его имени, а когда Леонард распахнул перед ним дверь и разъяренно поинтересовался, какого хрена Шелдону от него нужно, тот сказал, что они должны поехать в лабораторию пораньше, чтобы наверстать прошедшую неделю. Недовольно ворча, Леонард тем не менее умылся, побрился и оделся, готовясь выехать в лабораторию.