The White Tiger Extrapolation (СИ)

Сминая воротник футболки Шелдона в кулаках, Леонард дышал тяжело и прерывисто, намного громче, чем тикали часы на стене, даже громче, чем ухало в ушах его собственное сердце. Но Шелдон смотрел на него в ответ совершенно спокойно, почти доверчиво, и Леонард почувствовал, что под этим внимательным взглядом у него внутри словно расползается трещина, все шире и шире с каждым вздохом, заполняя его целиком, так что становилось едва возможно дышать. Каким-то образом Леонард знал, что это означало его полное и безоговорочное поражение, и оттого чувствовал горечь, гораздо более сильную, чем горечь бренди на губах Шелдона, которую он ощутил, когда все-таки сдался окончательно и потянул ворот футболки Шелдона вниз, вынуждая его склонить голову, и сам накрыл его губы своими.

Шелдон слегка приоткрыл рот, послушный и мягкий, и Леонард скользнул внутрь языком и застонал почти против воли, внезапно осознав, что уже слишком долго в этом нуждался.

Они так и не выключили свет, и Шелдон не сводил с него взгляда, неотрывно наблюдая за каждым его движением, пока Леонард бормотал проклятья, пытаясь одновременно целоваться, приподнимаясь на носках, чтобы добраться до теплых губ Шелдона, и расстегивать ремень его брюк. Это было странным – целоваться с кем-то, кто не закрывает глаз и смотрит на тебя в ответ. Леонард бы даже назвал это неуютным, если бы к тому моменту у него не снесло крышу настолько, что ему было плевать почти на все.

Леонард торопливо снял с себя рубашку, потому что Шелдон, похоже, не намеревался помогать ему с одеждой, а потом стянул футболку с самого Шелдона – тот только послушно поднял руки, позволяя ему снять ее без усилий. И Леонард догадывался с самого начала, что снова увидит на бледной коже засосы. Он мог бы совершенно точно сказать, по какой причине Родстейн так любил оставлять их: эти отметины как нельзя лучше свидетельствовали об обладании, о том, что кто-то заявил на это тело свои права.

Но он совершенно точно не был готов увидеть больше царапин от ногтей и синяк в виде сомкнутых пальцев на плече Шелдона, свидетельствовавших о бурном темпераменте Эвана Родстейна, и при взгляде на них Леонарда окатило сожалением.

Он выдохнул, замедлившись, перестав наконец срывать с Шелдона одежду с такой силой, словно сгорал в лихорадке. Вместо этого Леонард сделал небольшой шаг вперед, прижимаясь к телу Шелдона, горячему и податливому, своей обнаженной кожей, прислоняясь ладонью к его груди и мягко целуя ямку над ключицей. Когда он осторожно провел пальцами другой руки по синяку на его плече, не в силах выразить, как ему жаль, Шелдон слегка вздрогнул и напрягся под ним.

Несмотря на видимое спокойствие, сердце у него билось часто и неровно, и Леонард поднял голову, сталкиваясь с ним взглядом.

– Ты можешь говорить, что ты хочешь, чтобы я сделал, – вполголоса сказал он. – И можешь сказать мне «нет», если почувствуешь, что не хочешь продолжать.

– Все в порядке, Леонард, – сказал Шелдон, впрочем, его голос звучал слегка напряженно. – Я думаю, что могу тебе доверять.

Это было достаточным подтверждением от Шелдона, чтобы продолжить. Невольно затаив дыхание, Леонард провел руками по его груди и животу, исследуя непривычные изгибы, ладонями впитывая исходящий от его тела жар. Затем он несильно надавил Шелдону на шею, заставляя его еще раз склонить голову, чтобы поцеловать его губы, которыми он никак не мог насытиться. Шелдон подчинился, и Леонард прижался ртом к его губам, нежно лизнул, вынуждая разомкнуть их, и снова погрузился языком в восхитительную теплоту. Шелдон пытался отвечать ему, немного невпопад, явно не слишком хорошо владея техникой, и от этого Леонард почти полностью потерял способность соображать.

У него уже стоял с такой силой, что он едва мог связно мыслить, он словно сходил с ума, все больше с каждой секундой, и он так сильно, так невероятно сильно этого хотел.

– В постель, – выдохнул он в теплый рот Шелдона, с усилием оторвавшись от него. – Пожалуйста, пойдем в постель.

Они сделали несколько неловких шагов в сторону кровати, по-прежнему не переставая целоваться, и вместе рухнули на покрывало. Леонард добрался руками до брюк Шелдона и стащил их вниз вместе с бельем. У Шелдона стоял, причем стоял весьма и весьма, так что Леонард непроизвольно выдохнул от облегчения, потому что какая-то его часть продолжала опасаться, что Шелдону, возможно, не нравилось происходящее, что он делал все это только ради какого-то дурацкого эксперимента.

Он обхватил член Шелдона ладонью и провел сверху вниз и обратно. Шелдон беззвучно охнул и выгнулся на постели, его широко распахнутые глаза остановились на Леонарде.

– Все хорошо, – сказал Леонард, почему-то чувствуя, что должен его успокоить. – Это не зайдет дальше, чем ты хочешь, чтобы это зашло.