Theatrum mundi. Подвижный лексикон

Метафора спиритического сеанса, однако, подходит к документальным сайт-специфическим спектаклям лишь отчасти: мы, на чем настаивает МакЛукас, действительно видим (и/или слышим) и спектакль, и реальное пространство, но они не независимы друг от друга.

Парадокс спектаклей in situ состоит именно в том, что добавленное к пространству театральное сообщение выявляет уже заложенную в нем память места. «Стирая различия между виртуальным пространством действия и реальными пространствами, в которых оказывается наблюдатель, эти стратегии обнажают перформанс тех мест, в которые они вторгаются»[369]. Зритель здесь не пассивный свидетель, а активный припоминающий субъект.

В Совете ветеранов «Москвича» библиотечные стеллажи завалены двумя сортами литературы – книгами коммунистической направленности и любовными романами в тонкой обложке, признаками советской и постсоветской библиотеки. В кабинетах, куда зрители заходили во время спектакля-прогулки, стояли дисковые телефоны, карточные каталоги, на стене висел календарь с японками – один из тех, что были крайне популярны в поздние 80-е. Время в этом подвале словно законсервировано, и спектакль сопровождался замечаниями зрителей о том, что эти детали они помнят у себя или у своих коллег. Можно было подумать, что это музей заводской жизни, но на момент проведения спектакля подвал еще таковым не являлся, зато был местом сбора ныне живущих бывших работников завода.

Историчность обстановки бросалась в глаза людям со стороны, прежде всего молодежи, и эффект усиливался от театрального действия, так как документальные свидетельства заводчан о той былой жизни произносились молодыми артистами, одетыми в ретро-стиле, так что можно было представить, как в подобном интерьере работали (и влюблялись, и мечтали, и жаловались друг другу…) герои, но прошедшее время при этом из интервью не убиралось, так что иллюзия с самого начала была неполной. Проекция персонажей оказывалась только памятью о молодости, но не всамделишным вселением душ, призраком прошлого в сегодняшнем дне, но не путешествием в историю.

«Радио Таганка». Реж. Семен Александровский. Театр на Таганке, 2014. Фото: Наташа Базова

В спектакле «Радио Таганка» зрители перемещались по Театру на Таганке, заходя как в привычные для зрителей места – зал, буфет, фойе, так и в закрытые для непосвященных пространства: репетиционные помещения, кабинет Ю. П. Любимова, сцену. Параллельно участники слушали записанную в этих стенах радиопьесу Е. Казачкова о постановке спектакля памяти Владимира Высоцкого и связанных с ним перипетий вокруг цензуры и отношений художника и власти. Реконструированные собрания и разговоры проходили когда-то тут же, в этих самых местах. Слушая, зритель мог представить, как происходил описанный процесс и как вообще советские театры были вынуждены показывать свои спектакли чиновникам перед тем, как выпустить премьеру, реагировать на замечания и правки. Зритель мог прочувствовать напряжение момента с точки зрения актерской, директорской, режиссерской. В то же время все действие передавалось только голосом, «вживую» актеры задействованы не были, так что видели зрители вокруг только других зрителей и сами театральные помещения, стены, которые помнят историю – но не саму историю.

«Вперед, Москвич!» и «Радио Таганку» можно было воспринимать в какой-то момент так, чтобы погружаться в прошлую историческую реальность, и в то же время современный слой не был спрятан, как-то камуфлирован. Напротив, просвечивание сегодняшнего дня, будущего по отношению к рассказываемым историям на уровне не только когнитивном (зритель же знает, что было потом), но визуальном и тактильном (его взгляду открываются современные электрические приборы, фотографии, даже костюмы присутствующих других зрителей) – заостряло восприятие.