This means War (СИ)

Под мостом виднеется знакомая фигура. Зейн стоит в профиль, на парне надета темная ветровка, а на голову накинут капюшон. В руке баллончик, которым он ведет вдоль бетонного блока. Теперь понятно, чем он здесь занят. Ну, хотя бы в этот раз Малик не рисует на имуществе одной из девушек Каппы.

Не знаю почему это каменное мрачное сооружение называют мостом влюбленных. На нем не висит ни одного замка с написанными именами и клятвами в вечной любви, зато под его широкими бетонными сводами полно рисунков и надписей, которые здесь оставляют выпускники.

— А где трупы и бездомные? — спрашиваю я, подходя ближе.

— Отпустил всех пораньше, завтра у нас практика.

Малик всё еще не поворачивается в мою сторону, продолжая увлеченно выводить граффити плавными движениями.

В прохладном воздухе пахнет осенью и свежей краской. В этот раз шипящий звук выпрыскивающейся краски больше не пугает меня, уверена, что Зейн не изрисует мою грудь новыми инициалами.

Останавливаюсь позади него и, затаив дыхание, смотрю на рисунок. Это белый волк с прищуренными прозрачно-голубыми, как Карибское море, глазами. Зверь скалится, обнажая белоснежные зубы, создается ощущение, что он вот-вот сорвется с безжизненной стены и проглотит меня целиком.

— Это… — с восхищением говорю я. — Это потрясающая работа, Зейн.

— Он еще незакончен, — пожимая плечами, отвечает парень. Его голос эхом отдается в пологих бетонных сводах, а в тоне сквозит пренебрежение, будто в этом рисунке нет ничего особенного. — Но спасибо.

Подхожу ближе, чтобы рассмотреть изображение.

— Это типа ты? — спрашиваю я, вглядываясь в волчий оскал.

— Это типа волк, Скай, — Зейн наклоняется вниз, чтобы достать из раскрытого рюкзака баллончик другого цвета.

Выпрямившись, парень встряхивает краску в руке, и звук шарика, бьющегося об края металлических стенок баллончика, кажется слишком уж оглушающим.

— Знаешь, — поджав губы, заглядываю парню в глаза, — художники любят интерпретации и аллегории. Я имела в виду это.

— Я не художник, — пожимает плечами, — так я расслабляюсь. Только и всего.

Как только Малик вновь принимается за рисунок, выражение его лица становится каким-то жестким, а между прямыми темными бровями ложится складка.

— Такой серьезный, — бормочу я, пряча ладони в карманы куртки. Боковым зрением ловлю легкую улыбку Зейна и, отвернувшись, прячу свою широкую улыбку под предлогом того, что рассматриваю чужие рисунки, не несущие в себе никакого смысла.

Мост влюбленных довольно старое сооружение. Между стыками бетонных плит пробивается влажный зеленоватый мох, который мне очень хочется сковырнуть ногтем, но я сдерживаю себя от этого порыва.

— Хочешь попробовать? — спрашивает парень, отвлекая меня от чтения написанных вразнобой имен и дат.

Оборачиваюсь и вижу, что Зейн протягивает мне баллончик.

— Не думаю, — с улыбкой покачиваю головой, — из меня неважный художник.

— Попробуй, это помогает отвлечься.

Отвлечься мне сейчас явно не помешает. Делаю шаг вперед и забираю баллончик из пальцев Зейна, испачканных цветными пятнами краски. Сняв пластиковую крышку, встаю перед рисунком волка и поворачиваюсь к Малику.

— Итак, что нужно делать?

— Ну уж нет, — парень потирает переносицу и, издав тихий смешок, подходит ближе. Опустив ладони на мои плечи, он подталкивает меня в сторону. — Я не доверю тебе этот рисунок.

— Оу, — с облегчением выдыхаю, потому что мне и правда нельзя доверять такие вещи. — Но что же мне рисовать?

— Всё, что придёт в голову, — пожимает плечами. — Не переживай, я рядом, если тебе вдруг понадобится моя помощь.

Зейн посылает мне мягкую улыбку и возвращается к своей работе, а я смотрю на бетонную стену, как на чистый холст, и думаю, чего же такого мне сотворить для этого мира.

Задействовав всю силу своей фантазии, я наконец решаю тупо написать свое имя. Встряхнув баллончик в руке, подвожу его к стене и нажимаю на распылитель, из которого вмиг выбрасывается синяя краска.

— Я сегодня разговаривала с Луи, — тихо говорю я, выводя еще одну букву. — Пейдж хочет, чтобы Элеанор вступила в Каппу.

Покачивая головой, Зейн тихо усмехается себе под нос.

— Томмо этого не допустит, — выдает он, сосредоточенно вглядываясь в свой рисунок.

— Знаю, — с грустью отвечаю я. — И думаю, что Луи правильно делает.

Звук шипящей краски резко затихает, Малик замирает с вытянутой рукой и поворачивается ко мне вполоборота. На его лице написано удивление, которое слегка смешит меня. Я смотрю в его карие глаза еще несколько секунд, а затем вновь возвращаюсь к выведению букв.

— Я говорила с Томлинсоном совсем недолго, — пожимаю плечами, — но это будто вернуло меня в прошлое. Я будто посмотрела на эти несколько лет своей жизни со стороны. Мне дерьмово, Зейн, — грустно усмехнувшись, возвращаюсь к первой букве своего имени, чтобы обвести ее. — Не покидает чувство того, что последние несколько лет были лишь игрой. Сценой, на которую я выходила, мечтая получить овации от зрителей, но только вот я не учла, что в зрителях сидела я сама. Я даже не актриса. Я зритель, марионетка и кукловод в одном лице. Чувство будто меня обманули, но обманула себя я сама.