Тяпкин и Леша

Тяпкин высунул язык так, будто врач просил его показать горло, и произнес нечто вроде:

- Бе-бе-бе-э-э-э! Володька-болодька!

Леша удивленно заглянул Тяпкину в рот и спросил:

- Ты что делаешь?

- Дражнюсь! - объяснил Тяпкин.- Это мы так дражнимся.

- Дура ты! - засмеялся Володька.- А это что за кузнечик? Или лягушонок?

- Сам лягушонок! - обиженно сказал Леша.- Я Володя. Мальчик Володя.

- Это твой брат! - ехидно объяснил Тяпкин.- Твой брат, как ты: Володька-болодька!

- Это лягушонок! - повторил Володя.- Обыкновенный коричневый лягушонок!

Сунув в рот два пальца, Володя сильно засвистел и посмотрел на Лешу, но Леша не испугался, быстро перехватываясь по штакетине, долез до самого верха, так что оказался даже выше Володиных глаз, и тоже очень сильно и очень оглушительно свистнул, вытянув губы трубочкой, как если бы пил молоко.

- Вовка! - крикнул снизу из сада Володин старший брат Вася.- Генка с Павликом пришли. Пойдем на речку пескарей ловить. Бери сачок!

- Сейчас,- отозвался Володя и сказал Леше: - ЗдОрово, лягушонок. Свистни еще.

Тут к изгороди подошла я, схватила Тяпкина за руку.

- Это я кому говорила, чтобы не выходить за калитку! Это ты почему не слушаешься?.. А ну пойдем домой, и к Галине Ивановне я тебя больше никогда не пушу!

Володя засмеялся и побежал к брату, проорав три раза:

- А Любке попало, а Любке попало, а Любке попало!..

Огорчившись за бедного Тяпкина и рассердившись на себя, я рванула его за руку и потащила домой.

- Ой, мама, Леша! Ой, мама, Леша! - зарыдал Тяпкин что есть мочи и сел на землю, выдираясь из моих рук.- Он без меня не найдет.

- Какой еще Леша! - совсем разозлившись, оглянулась я вокруг.- Кого ты еще с собой притащила?

- Леша! Он не здесь живет! Он потеряется! - Тяпкин ревел на весь поселок, и слезы лились потоком: очень ему было обидно, конечно.

- Ладно.- Я выпустила руку Тяпкина.- Найди сейчас же своего Лешу, и пойдем отведем его домой!.. Его мама разрешила ему пойти с тобой? Тоже разумная женщина, он небось еще меньше тебя?

- Меньше... У него нет мамы,- проворчал Тяпкин, все еще обиженно хлюпая.- Он с дедушками живет.

- Понятно,- язвительно вздыхала я, наблюдая, как Тяпкин рыщет по кустам.- И много у него дедушек?

- Семь,- ответил Леша, вылезая из зарослей бузины.

Он, в общем, не показался мне странным, я даже не удивилась. Может быть, потому, что голова моя была занята работой.

- Это вот и есть Леша? - спросила я обыкновенным голосом.- Нашла себе дружка под силу!.. Ладно, пойдем отведем его, да обедать пора.

- А что вы будете обедать? - спросил Леша, прыгая рядом со мной. С другой стороны, держась за мою руку, поспевал Тяпкин.

- Молочную лапшу на первое.

- А на второе? - спросил Тяпкин, потому что больше любил второе, а еще больше третье.

- На второе сосиски, а на третье кисель из сухой вишни. Леша даже остановился и отстал на несколько прыжков, нам пришлось его дожидаться.

- Я люблю молочную лапшу,- сказал он, догнав меня.

- Вот как? А Люба не очень. Хорошо. Пожалуйста, идем к нам. А твои семь дедов тебя не хватятся?

- Не хватятся, не хватятся! - обрадованно заторопился Тяпкин, обожавший общество и беседу за едой.- Они его никогда не хватятся, он от них совсем ушел! У него такой противный дед Хи-хи, как Петр Яколич.

- А дедушка хороший,- сказал Леша грустно.- Он меня любит.

- Кто? - не поняла я.- Этот дедушка Хи-хи?

- Тот дед просто. А это дедушка. Один есть такой... Он хороший.

- Ну ладно, так ты домой пойдешь или к нам обедать?

- К вам обедать,- сказал Леша и запрыгал впереди меня. Мы уже шли оврагом к нашей калитке.

- Идите мойте руки.

Я стала накрывать на стол. Не знаю уж, как там приспособился мыть руки Леша, но, возвращаясь в комнату, он с деловым видом тер свои широкие деревяшечки, и лицо у него было серьезным и даже торжественным. Видно, деды держали его впроголодь.

- Куда же мы твоего лешонка посадим? - спросила я Тяпкина.- Прямо хоть на стол сажай.

- На стол сажай! Конечно, на стол сажай! - согласился Тяпкин.- Ты ему полотенце постели - и пусть.

- Я не лешонок! - обиделся Леша.- Я мальчик Володя.

- Какой же ты Володя? - удивилась я.- А кто же тогда Леша?

Я хотела посадить его на стол, но он прекрасно забрался сам по ножке стола и задержался на краю, стоя на коленках. Тут уж я взяла его поперек живота и посадила на подстеленное полотенце. Не хватало еще, чтобы он по чистой клеенке своими баретками топал. На ногах у него были какие-то деревянные квадратные башмачки.

Леша сначала смирно сел, но, когда я налила ему в блюдце молочной лапши, он очень заволновался, заелозил, потом вскочил на ноги и плюхнулся на колени.

- Горячо,- сказала я.- Подожди, остынет.

Тяпкин придвинул к себе Лешино блюдечко и стал дуть в него, а Леша с другой стороны тоже стал дуть, они подняли тучу брызг, и я на них прикрикнула:

- А ну, перестаньте! Хватит баловаться!

- Я не балуюсь,- огорченно сказал Леша.- Я очень кушать хочу.

Тут мне стало его жалко, я вспомнила, какой Тяпкин в младенчестве был страшный обжора, тоже никак не мог дождаться, пока остынет, и, утешая себя, повторял вслед за мной, пока я дула на кашу:

"Дудут, дудут!.."