Тиара скифского царя

Шепсель вздохнул, не зная, что ответить, но старший Гойдман уже догадался.

– Малку вспомнил? Подумал, что вернется, если мы у старика деньги отберем? – Он рассудительно покачал дынеобразной головой. – Нет, брат, не вернется. Нам ли тягаться с Фришином?

Шепсель сжал кулаки, пытаясь отогнать видение хрупкой девушки, и проговорил:

– Ну, что удалось узнать?

Лейба подмигнул. Он радовался, как ребенок, когда брат приходил в себя после горестных дум об изменнице.

– Таки да, братишка, деньги идут к нам в руки, – сообщил он и растрепал черные волосы. – Сазан обитает неподалеку в меблированных комнатах. Я познакомился со швейцаром, и мне кажется, он не станет препятствовать, если мы решим осмотреть номер нашего приятеля.

Шепсель уставился на него с удивлением:

– Ты что же, все ему рассказал?

– Обижаешь, брат, – усмехнулся Лейба, продемонстрировав лошадиные зубы. – Я представил дело так, будто Сазан старый знакомый нашего отца, который когда-то обобрал его, и мы хотим убедиться, что это он и есть, чтобы поговорить с ним. Получив двугривенный, швейцар не возражал.

Младший Гойдман отмахнулся, словно от назойливого овода.

– Не пойдет, братец. Если в дело вмешается полиция, швейцар даст им наше описание как пить дать. Людям, которые так легко обещают за деньги, я не доверяю. – Он наклонился к брату. – Скажи, какой у Сазана этаж?

– Второй, – покорно отозвался Лейба. – Кстати, окно смотрит в сад, и мимо окна проходит пожарная лестница. Я подумал…

Шепсель оскалился, как шакал, почуявший добычу.

– Вот этот вариант нравится мне больше. Кто-то будет отвлекать швейцара, если потребуется, а кто-то влезет в окно к этому старому мерзавцу. Кстати, много ли людей снимают там комнаты?

Лейба покачал головой:

– Не думаю. Не такое это место, чтобы… А впрочем, не знаю. – Он понимал, что успех предприятия зависит от мелочей. – А если того… Старик не уйдет?

Младший Гойдман пристально посмотрел в черные семитские глаза брата и подумал, что жестокость передалась с виду мягкому Лейбе от их деда по отцу. Папаша рассказывал, что дед Изя никому не спускал обид, дрался до первой крови и часто превращал лицо обидчика в кровавую кашу. Поговаривали, что на его совести есть и убитые, да только никто не мог подтвердить это. Впрочем, жизнь доказала деду, что на одну силу всегда находится другая. Однажды он возвратился домой сильно избитый и к утру испустил дух.

Отец часто рассказывал своим сыновьям об этом, чтобы они сделали выводы: сила – не главное в жизни. Похоже, все сыновья сделали, кроме Лейбы.