Тяжелее небес. Жизнь и смерть Курта Кобейна, о которых вы ничего не знали прежде

Курт ушел рано утром, чтобы прогуляться по Абердину в бледном свете зари. Буря миновала, птицы щебетали, и все в мире, казалось, ожило. Он часами бродил по округе, размышляя о произошедшем, ожидая начала занятий в школе, наблюдая за восходом солнца и задаваясь вопросом, куда движется его жизнь.

Глава 5 Воля инстинкта Абердин, Вашингтон Апрель 1984 – сентябрь 1986

Она поражает меня, воля инстинкта.

– Слова песни Polly, 1990 год

В то раннее утро понедельника Курт бродил по улицам Абердина, вдыхая запах секса на своих пальцах. Человека, одержимого запахами, этот опыт опьянял. Чтобы вновь пережить этот акт, все, что ему нужно было сделать, это потереться пальцами о собственную промежность, и, когда он нюхал их, ее запах все еще был там. Сознание Курта уже забывало о том, что его сексуальная инициация была близка к катастрофе, и вместо этого в своих воспоминаниях он превратил ее в триумф. Фактические обстоятельства не имели значения – грязный это был секс или нет, Курт больше не был девственником. Будучи романтиком в душе, он также полагал, что этот первый сексуальный контакт был только началом многих других приятных игр с этой девушкой; что это было началом его взрослого сексуального опыта; бальзам, на который он мог рассчитывать, как на пиво или наркотики, чтобы помочь ему избежать своей судьбы. По дороге к Уэзервакс он украл из какого-то сада цветок. Джеки увидела, как Курт робко направляется к курилке за школой с этой красной розой в руке – она думала, что это для нее, но Курт вручил цветок девушке, с которой спал в ту ночь и которую это совсем не впечатлило. Курт никак не мог понять, что именно Джеки в него влюбилась. Другая девушка, напротив, была смущена своей нескромностью и еще больше смущена этим цветком. Это был болезненный урок для такого чувствительного человека, как Курт, и он еще больше запутал его потребность в любви со сложностями взрослой сексуальной жизни.

После школы начались более насущные проблемы, первая из которых – поиск жилья. Базз поехал с ним за вещами. Как Курт и предполагал, эта ссора с матерью отличалась от остальных. Приехав домой, они обнаружили, что Венди все еще в ярости. «Его мама бесилась все это время, говоря ему, что он полный чертов неудачник, – вспоминал Осборн. – Курт все время повторял: “Хорошо, мам. Хорошо”. Она ясно дала понять, что даже не хочет видеть его в своем доме». Когда Курт собрал свою драгоценную гитару и усилитель, сложив одежду в несколько мешков для мусора Hefty, он предпринял окончательный эмоциональный и физический побег от своей семьи. Были и другие побеги, и его привычка отступать началась вскоре после развода, но большинство этих бегств были его собственными. На этот раз он был бессилен перед самым настоящим страхом за себя. Ему было семнадцать лет, он учился в старшей школе, но пропускал почти все уроки. У него никогда не было работы, у него не было денег, и все его вещи лежали в четырех мешках Hefty. Курт был уверен, что уходит, но понятия не имел, куда именно.

Если развод был его первым предательством, а повторный брак отца – вторым, то этот третий отказ от него был столь же значительным. Венди бросила его. Она жаловалась сестрам, что «не знает, что делать с Куртом». Их ссоры обостряли ее конфликты с Пэтом, за которого Венди собиралась выйти замуж, и она не могла позволить себе потерять эти отношения как минимум из финансовых соображений. Курт почувствовал, и, возможно, правильно, что кто-то из его родителей снова предпочел ему нового партнера. Это была маргинализация, которая останется с ним: в сочетании с его ранними эмоциональными ранами опыт изгнания будет тем, к чему он будет возвращаться неоднократно, так полностью и не освободившись от этой травмы. Она просто скрывалась внутри, боль, которая окутает всю его оставшуюся жизнь страхом нужды. Никогда не будет достаточного количества денег, внимания или – самое главное – любви, потому что он знал, как быстро все это может исчезнуть.