Тяжело в учении

– Мальчишка, – поморщился наставник. – Ветер в голове, ни капли ответственности…

Я вспомнила, что примерно так же о самом Лионе отзывался отец, и едва сдержалась от смешка.

– Что-то не так? – заметил мои гримасы наставник.

– Вы слишком строго судите, – пожала плечами я.

Лион не ответил, зашагал дальше, и ничего не оставалось, как последовать его примеру.

«А ведь он тоже одинок, – внезапно подумалось мне. – И наверняка еще больше, чем я. Все сейчас веселятся, и только он возится со мной. Жалко». Я вспомнила, что предыдущий приступ жалости к наставнику закончился колючками в его постели, и, содрогнувшись, волевым усилием отогнала от себя подобные мысли.

Тропка становилась все уже и уже, пока вовсе не потерялась в молодой траве. Деревья, до сих пор тянувшиеся вдоль дорожки, смешались и заступили путь, и приходилось то и дело уворачиваться от цепких пальцев-ветвей и внимательно смотреть под ноги, чтобы не запнуться о корень или упавший на землю увесистый сук. Здесь соловьи пели громче, самозабвеннее и слаще – еще бы, ведь им ничто не мешало, звуки празднества давно уже стихли и поблекли; избавленные от конкуренции огненных искр звезды сияли сквозь ветви путеводными маяками; невдалеке слышалось тихое журчание воды.

– Там река, – пояснил Лион, отводя в сторону колючую еловую лапу и пропуская меня вперед. – Самый дикий уголок парка, сюда редко кто забирается.

– Неудивительно, – едва не навернувшись через страшенную корягу, буркнула я. – Немудрено ноги переломать…

– Если смотреть под них, то шансы минимальны, – отрезал наставник.

Сам он, по-моему, и не споткнулся ни разу. Ничего, с подобным образом жизни к его годам я тоже по любым буеракам не хуже эльфа порхать буду! А еще – к бесам платья! Пора понять, что некоторые просто не созданы для них. Если я с завидной регулярностью умудряюсь найти себе приключения даже в праздничные дни, нужно быть готовой ко всему, а платья этой готовности ничуть не способствуют. Примерно так я и думала, выдирая подол из лап разросшегося шиповника.

Пологий берег реки был усеян мелкими белыми цветами-звездочками. Лунный свет серебрил темные воды, неспешно текущие в широком русле, и ажурный, причудливо выгнутый мостик, нуждающийся в срочном ремонте. Рядом с водой притулилась деревянная лавочка, наверняка ровесница мостика, но довольно-таки крепкая. На вид, по крайней мере. Вот сейчас и проверим!

– Кто дал тебе мел?

Вопрос застал меня врасплох, и я даже не сразу поняла, о чем речь. Положив подаренный Фьерном букетик на лавку, я обернулась к Лиону.

– На зачете по перемещениям, – нетерпеливо уточнил маг.

– Эля принесла, – растерялась я.

– Эллайя, значит, – протянул Лион, нахмурившись. – Не думаю, что она сделала это специально, хотя…

– Сделала что? – окончательно потеряла нить беседы я.

– Виорика, это был амулет. Настроенный на тебя. В чужих руках он бы не сработал, Иован нарушил настройки, и чудо еще, что его выбросило за городом, а не развеяло!

Я тяжело опустилась на лавку, уже не слыша ни пения птиц, ни звонкого смеха воды.

– Зачем? – только и смогла спросить, подняв на Лиона против воли наполняющиеся слезами глаза.

Наставник выглядел взволнованным, нервно сжимал коробку и хмурил брови.

– Виорика, послушай, ты должна знать…

Что именно я должна знать, он так и не договорил. Со стороны покинутого нами места празднества раздался поистине драконий рев и полыхнуло так, что небо окрасилось в багровые тона. Затем послышался грохот, визг и последующее весьма громогласное и многоголосое поминание чьей-то родни.

– Да Тьма их побери!.. – сквозь зубы процедил Лион, сунул мне в руки коробочку с феями и, велев сидеть здесь и не двигаться, побежал на шум.

Интересно, что на сей раз натворили студенты? Хотя нет, вру. Гораздо интереснее было то, что хотел сказать Лион. А теперь я беса с два это узнаю! Момент безнадежно упущен, и сильно сомневаюсь, что мага в скором времени вновь потянет на откровенность. Тяжело вздохнув, я положила коробку рядом с кромкой воды и опустилась на землю сама, рассудив, что платью это уже не повредит – куда уж больше?

– Привет, малыш-ш-шка, – тихо прожурчало у меня над ухом.

Я вскинула голову и утонула в ярко-синих глазах, зажмурилась, отпрянула назад и рискнула посмотреть вновь. Наполовину вынырнувшая из реки русалка подмигнула и лукаво улыбнулась, поправила вплетенную в светлые волосы водяную лилию, мерцавшую собственным светом.

– Аллианна, – неуверенно произнесла я.

Русалка заливисто рассмеялась и восторженно хлопнула в ладоши:

– Ты помниш-ш-шь!

Она оттолкнулась от берега и нырнула. Блеснули в лунном свете хвост и мириады брызг, и светловолосое чудо вновь показалось на поверхности.

– Хочеш-ш-шь искупаться? – радушно предложила русалка, плюхнув ладонью о водную гладь.

– Я, пожалуй, воздержусь, – осторожно ответила я. Она, конечно, однажды мне помогла, да и с Рэмом знакома, но кто ее знает? Нечисть есть нечисть, никогда не угадаешь, что у нее на уме.

Против ожиданий Аллианна не обиделась.