Тяжело в учении

Я кивнула и, чмокнув дядюшку в щеку, выбежала в коридор.

Коробку с подарком Рэма я прихватила с собой, чтобы потом за ней не возвращаться… И чуть не выронила ее, когда перед дверями актового зала почти врезалась в девицу с более чем шикарными формами, каким-то чудом утянутыми в традиционный буянский сарафан.

— Извини-и-и… — начала я и не закончила, ибо девица залихватски подмигнула темным глазом и улыбнулась так, что мои волосы едва дыбом не встали.

— Ну ничего себе! — невольно вырвалось у меня, а красотка, довольно хихикая, вертелась так и сяк, чтобы я смогла оценить ее по достоинству.

Я оценила. Высокая, статная, широкоплечая… И все бы ничего, но вот с художественным оформлением зоны декольте был явный перебор. По законам природы девицу должно бы неумолимо перетягивать вперед. Она же явно плевать хотела на законы и кокетливо хлопала приклеенными длиннющими ресницами, демонически сверкая клыками в обольстительной улыбке. Я икнула и попятилась, невольно припоминая способы избавления от нежити.

— Слу-у-ушай, — слабым голосом простонала я.

— Да? — музыкально пропела «девица», вновь продемонстрировав накладные клыки.

— Ты бы это… Полегче с улыбками, что ли! — решительно сказала я. — Поверь, твое обаяние в повышенных дозах перенесут не все!

— Это точно, — скромно махнула ресничками «дива». — Красота — страшная сила!

И с этим я была целиком и полностью согласна!

Нервно хихикая и подталкивая девицу-красу, я пробралась в зал. Он был погружен в приятный полумрак, в котором величественно летали крошечные светлячки, создавая сказочную атмосферу. На расставленных полукругом лавках сидели зрители, поглощенные очередным студенческим номером. Ох, заболталась я с Яром, не заметила, как время пролетело! На нас шикали, но, увидев потрясающие воображение формы и улыбку «красотки», сдавленно охали и начинали меленько трястись, прощая все былые и будущие прегрешения. Вот так мы и добрались до освещенной зеленоватыми огоньками невысокой сцены, с которой уныло декламировал стихи целитель-второкурсник. Судя по отчетливо доносившимся с первого ряда зевкам, сия экзекуция началась уже давно, а вот заканчиваться не спешила…

Ну и что тут у нас? Ага, стихи о трагической любви. Ветреная девица кинула несчастного лирического героя, и теперь он изощренно мстил, пытаясь вынести ей — а заодно и невольным слушателям — мозг скверно зарифмованными признаниями. Послушав всего полминуты, я начала тихо звереть. Я люблю поэзию. Но только не тогда, когда ее превращают в орудие пытки!

А юноша меж тем неустанно вещал:

Мне без тебя не жить,
Тусклее солнце стало,
О, как тебя забыть?![2]

— Ты так меня достала! — не выдержав, громко ляпнула я, поставив жирную логическую точку в этой эпопее чувств и вызвав оживление в зале.

— А сейчас свой номер представят наши бравые некроманты! — умело вклинилась в разгорающиеся страсти Ива, ненавязчиво оттирая в сторонку оскорбленного и требующего возмездия поэта.

Заиграла бодрая музыка, и из-за кулис яркими вихрями вылетели две… кхм… девицы в разноцветных пышных сарафанах и кокетливых платочках, из-под которых задорно торчали соломенные косы. Третья «подруженька» лихо запрыгнула на сцену, не забыв ободряюще мне подмигнуть. Покружившись и поклонившись восхищенно хлопающим зрителям (я, стоящая близко к сцене, едва успела засунуть обратно в декольте особо ретивой «девы» почти вынырнувший оттуда надувной мяч), «девицы» выстроились в рядок и молодцевато гаркнули, даже — о чудо! — попадая в ноты:

Светит месяц, светит ясный,
Светит с ночи до утра,
Три младые чародейки танцевать пришли сюда!

В подтверждение сих слов они и впрямь пустились в пляс. Я закусила костяшки пальцев. Сценарий такого не предусматривал, однако я не могла не признать, что танец вприсядку в исполнении фигуристых «младых чародеек» выглядел более чем оригинально. Я только тихонечко молилась, чтобы кокетливые сарафанчики в обтяжку не полопались по швам…

Рэмку любит наш директор, —

похвасталась неописуемая краса в ярко-желтом наряде, которую я и повстречала у дверей.

К Вайшке сватался завхоз, —

подхватила ее «подруженька» в зеленом сарафане и сердито дернула за правую косу, чересчур задравшуюся вверх. Коса осталась у «девицы» в руках и после секундной заминки отправилась в недолгий полет, угодив кому-то из зрителей в лоб и спровоцировав громкую ругань. Зубасто улыбнувшись, «красотка» небрежно показала отнюдь не миниатюрный кулак, и возмущение увяло на корню, а косу раздора быстренько затолкали под лавку.

Ну а Лиску, вот непруха, любит только рыжий пес! —

отчаянно пожаловалась третья «чародейка», и на сцену вырвалось нечто лохматое и восторженное, облобызавшее обделенную «девицу» в обе щеки.