Тяжело в учении

Витиевато ругнувшись и помянув недобрым словом чересчур самостоятельных, но безмозглых студентов, Лион выбежал из комнаты, позабыв — о счастье! — запереть дверь. Не теряя времени, я выползла из-под кровати и, стеная и охая от тупой боли в затекших ногах, припустила прочь, не думая о том, что меня может кто-то увидеть.

Лишь благополучно миновав переходы и оказавшись в родном крыле, я вспомнила о дюжине ломких, колючих стебельков, заботливо разложенных под одеялом наставника…

Я сползла по стеночке и пару раз легонько стукнулась и без того пострадавшим затылком о стену.

Вряд ли мой «подарочек» придется мастеру по вкусу… Какое счастье, что завтра — выходной!

Утро добрым не бывает, особенно когда тебя вытаскивают из уютного сна, не считаясь с твоим мнением по поводу столь бесцеремонного обращения.

— Она — эльфийка! — полным трагизма голосом взвыли над ухом, разрушая хрупкое очарование сонного забытья. — Вики, слышишь?! Эльфийка!

— Кто-о-о? — душераздирающе простонала я, пытаясь спрятать голову под подушкой и зацепить хотя бы краешек заманчивого сновидения.

— Эта девица! По обмену! — в тон мне завела Ланка, безжалостно отбирая подушку.

— По какому еще обмену?! — недовольно буркнула я, с трудом приоткрывая левый глаз. Правый странно припух и подозрительно чесался. Никак ячмень? Похоже, лежание на холодном пыльном полу все-таки не прошло даром…

— По тому самому, от которого тебя широкой грудью закрыл Лион! — с непередаваемой смесью ехидства и непомерного горя взвыла подружка.

При упоминании наставника я инстинктивно втянула голову в плечи, и уже потом до меня дошел смысл сказанного. А, точно… Обмен, эльфы, Дубравы. Сама же об этом Лантэлии говорила.

— Не такая уж она и широкая, — зевнула я, садясь на постели и пытаясь открыть зудящий глаз.

— По сравнению с некоторыми, — палец подруги обвинительно уперся в меня, — в самый раз! И вообще, не пытайся меня отвлечь!

— От чего? — непонимающе посмотрела я на пылающую, словно весенний костер, Ланку.

— От эльфийки!

— Какой?!

— Виорика, — с рычащими интонациями начала подруга, — не зли меня!..

— Ладно, успокойся! — хмыкнула я. — Понятно, тебя вывела из себя новенькая девица. Только один вопрос, если позволишь, — когда она успела-то?

— Да я даже не знаю, как ее зовут, и видела лишь мельком! — отмахнулась от меня Лантэлия.

Я многозначительно потерла лоб и тяжко вздохнула. Ланка в неадеквате — это сильно. К счастью, такое бывает нечасто и длится недолго.

— И в чем же дело? — осторожно уточнила я, ногами пытаясь нашарить на полу ботинки и подтягивая к себе висящие на спинке кровати брюки.

— Да в Ардэниодирниэле же дело! В Ардэниодирниэле!!! — чуть ли не в голос заорала подруга.

Я сжала зубы. Так, Виорика, спокойствие, только спокойствие! Вдох-выдох…

— Ланочка, — ласково прощебетала я, — милая моя, дорогая, а при чем тут Ардэр… Ардэнд… Лис?

— Он — эльф! — простонала девушка, глядя на меня несчастнейшими глазами беззаветно влюбленной дурочки.

— Кажется, он никогда этого не скрывал, — терпеливо заметила я. — И раньше, насколько я помню, тебя совершенно не волновала его расовая принадлежность!

— Меня и теперь не волнует! — сверкнула глазами Ланка.

— А что тебя волнует, солнышко? — прожурчала я, смотря на нее с пониманием, коего в моей душе не было ни капли.

— То, что я — не эльфийка! — всхлипнула Лантэлия, а я наконец вздохнула с облегчением. Женские истерики — дело сложное, муторное и нервное. Пока разберешься в их причине — поседеешь.

— Ланка, спокойно! — заявила я, пресекая намечающиеся рыдания. — Лис — эльф пуганый. То бишь его одним только видом прелестной эльфийской девы не проймешь!

Я вспомнила, с каким выражением лица приятель отзывался о своих соотечественницах. Если бы Лана это видела, наверняка бы не беспокоилась!

— Да-а, — капризно протянула подруга, — а ты знаешь, какие они, эльфийки, краси-и-ивые?

— Си-и-ивые, — передразнила, не удержавшись, я. — Лантэлия, ты что, только вчера на свет родилась? Знаешь такое волшебное слово — «макияж»? Если как следует умыть эльфийку… Современные косметические средства даже последнюю кикимору в потрясающую красотку превратить могут! Да наши же травницы и целители такие эликсиры варят — закачаешься!

— Видела я вчера, как именно вы с Рэмионом, выходя от целителей, качались! — фыркнула Лана.

Ой. Ой-ой! Наверное, это когда Лис ее к феям водил… Слава всем богам, подружка не видела, куда я пошла потом!

— Это Рэм виноват! — пожала плечами я, стараясь не выдать волнения. — Очередная любовь всей его жизни на нем эксперименты ставит, а он, дурень, «из ее нежных ручек готов принять даже яд»! — с неподдельным отвращением процитировала друга я.

— Он-то готов, — кивнула Лана, — а ты-то чего всякую неопознанную дрянь с ним распиваешь?!

Я тоскливо вздохнула. Разговор неудачно свернул на не самую приятную для меня тему. Правда, выбирать не приходится. Подругу надо приводить в чувство любой ценой!

— Нервы я лечила, Лан. Откуда мне было знать, чего именно Рэмион в колбу налил?!

— Так вы еще и из колбы сие пойло хлестали?! — ужаснулась непогрешимая Ланка.