Тяжело в учении, легко в бою

Не обошлось и без потерь. Трижды пришлось вылетать Байкалову, забирая сбитых и сумевших приземлиться на своей территории девчонок. А в ночь на 1 марта, во время ночного налета на железнодорожную станцию Мга экипаж Малаховой Ани и Виноградовой Маши попал в луч прожектора. Самолет тут же загорелся. На глазах подруг Аня направила горящую машину в скопление вагонов. Это была первая потеря полка. Гибель летчиц тяжело сказалась на моральном состоянии людей. Девушки плакали ночами, мужчины ходили, играя скулами от ярости и бессилия. Правда, на боевой работе это не отразилось. Скорее наоборот, люди стали злее. А Сашке впервые в жизни захотелось напиться.

«За указанный период так же уничтожено 42 зенитные точки, 12 орудий полевой артиллерии, 27 древесно-земляных огневых точек, в 5 местах разрушено железнодорожное полотно. Израсходовано: 214 ФАБ-50, 72 АО-25, 126 ампул с КС, 480 НАР С-8 КОМ, 360 — НАР С-8 ДМ, 5 НАР С-13, 1823 ОФЗ-23-АМ-ГШ, 614 ОФЗТ-23-АМ-ГШ[iii] …»

— Саня, у тебя, как с боекомплектом? — Коротков отхлебнул из кружки чай.

— Витя, ты дашь поспать или нет?! — недовольно проворчал Сашка, — хреново у меня с БК, на 24 вертолетавылета. Потом просто незачем летать будет. Есть правда еще «Атаки»[iv] — парень встал, подошел к столу Короткова и тоже хлебнул чай, прямо из кружки начштаба. — но мне за них голову снимут, приказано использовать только в крайнем случае, по прямому приказу Ставки. Я наркому сообщил, но пока тишина. Лаврентий Павлович обещал подумать, что с этим делать.

— Пришлют! — уверенно заявил Коротков. — С нашей эффективностью точно пришлют! Сашка неопределенно пожал плечами. Уж он-то знал, откуда и с какими сложностями прибывает вооружение для его вертолетов.

— Поживем — увидим.

— По представлению говорил с наркомом?

— Говорил, — настроение окончательно испортилось. Гибель девушек жестоко давила на Стаина. — Пообещал. Будут у нас в корпусе первые Герои.

— Не первые. У нас вы с Никифоровым есть.

— Это не считается. Это до того было. Да и вообще, — Стаин махнул рукой, — что там их штурмовка переправы, по сравнению с тем, что сделали Аня и Маша! Даже стыдно Звезду носить! Товарищ нарком на всех отличившихся приказал представления готовить.

— У нас все отличившиеся! — стукнул кулаком по столу Коротков, — я девчонок из ночного всех бы наградил. Ты же знаешь, я с Испании воюю, видел всякое, но чтоб вот так! Молодцы они у нас! — в голосе Виктора слышались гордость и нежное тепло.

— Всех не наградят, — устало произнес Сашка.

— Тогда на кого подавать будем?

— Бершанская с Рачкевич решают по своим. По истребителям Матвеев. Наших всех, кроме меня и Никифорова.

— Вона как! А что это ты так за вас решил?!

— У нас и так хватает. Захотят, сами наградят.

— Молодой ты, Саня. Не наградят! Никогда не задумывался, почему, чем ближе к передовой, тем меньше наград у людей?

Стаин поморщился. Эти вечные разговоры фронтовиков о тыловиках… Наверное, справедливые разговоры, но спорить не хотелось.

— Вить, давай не будем!

— Не будем, так не будем, — Коротков уже знал, что если парень так закусился, спорить с ним бесполезно. — Распишись в журнале.

— Гад ты, не дал вздремнуть усталому комкору, — Стаин подошел и послюнявив карандаш чиркнул закорючку под аккуратными строчками написанными Коротковым. Раздался пронзительный звонок телефона. Парень от неожиданности вздрогнул и быстро поднял тяжелую эбонитовую трубку:

— Шмелев у аппарата!

— Ты-то мне и нужен! — раздался в трубке незнакомый отрывисто-жесткий голос. — Сколько времени тебе нужно для подготовки и нанесения удара по Шлиссельбургу?!

— А кто говорит? — растерялся Стаин.

— Константинов говорит — нетерпеливо с еле сдерживаемым раздражением представился оппонент на той стороне линии. «Константинов» был оперативным псевдонимом представителя Ставки на Ленинградском и Волховском фронтах генерала армии Жукова.

Нет, ну нормально. Какого удара, куда?

— Нужна разведка, товарищ Константинов! Так сказать не могу.

— Какая разведка?! — послышался забористый мат, — Ты мне наступление срываешь!

Сашка побледнел и сжал губы. Встревоженный Коротков мотнул головой и губами неслышно спросил:

— Жуков?

Сашка утверждающе мотнул головой, и продолжил разговор:

— Мне нужно знать, по каким целям работать, товарищ Константинов. И раньше ночи все равно вылететь не смогу. У меня запрет Васильева[v] на дневные полеты.

После небольшой паузы послышалось:

— Жди! — и Жуков бросил трубку. Стаин подошел к столу и выхлебал остатки остывшего чая Виктора.

— Не бери в голову, Сань, — понимающе, посочувствовал Коротков, — Жуков всегда такой. Я его еще по Халхин-Голу помню.

— Он меня в срыве наступления обвинил и трубку бросил! — от несправедливости обвинений парня душила обида.

— Брось. Сейчас отойдет и перезвонит. А что хотел-то?

— Чтоб мы как можно быстрее по Шлиссельбургу ударили.

— Значит не важно у нас там дела, раз сам генерал армии звонит, — покачал головой Коротков. — Может, свяжемся с Тихоновым, пусть посмотрит?