Тяжело жить, когда ты сорокалетний, а тебя принимают за лоли 6

Взгляд Элен вновь оказался уверенно устремлен в глаза Годфрида. Смотря на ее поведение прямо сейчас, парень сомневался: а точно ли это была его сестра? С момента их последней встречи, а именно довоенной, прошло уже не мало времени. Пока он был на границе, Элен успела измениться не только внешне, но и внутренне.

«Она всегда уважала меня и опасалась, — недовольно размышлял Годфрид, пытаясь скрыть свои эмоции, — а сейчас не только перечит, но и ведет себя вызывающе, будто пытаясь объявить войну».

Прикрыв глаза, юноша глубоко вздохнул. Явно пытаясь подыгрывать своей младшей, он прошел к чайному столику, выдвинул стул и сел напротив нее.

«Но она сейчас как раз в том возрасте, когда дети привередничают. Я должен быть чуть более терпеливым. Если перешагнет грань, поставлю ее на место».

Наступила напряженная пауза, но лишь на мгновение. Серьезно взглянув в глаза Элен, Годфрид ответил:

— Она пыталась спасти призванных.

— Спасение человека — плохое дело?

— Нет, — решительно ответил принц, качая головой, — но это доказательство того, что она одна из них.

— Это не более, чем предположение.

— Отнюдь. После того, как ее забрали темные боги на моих глазах, я уже уверен в этом.

Элен задумчиво сощурилась. Она была рада тому, что вместо игнорирования или увиливания от ответа, Годфрид сел перед ней и решил открыто все обсудить. Он всегда был таким человеком — никогда не убегал от неприятностей и всегда смотрел им прямо в глаза. Возможно, именно поэтому до всей этой ситуации с Ролланами в глазах самой Элен ее брат казался практически идеальным.

— А тебе не кажется, — напряженно заговорила девушка, — что ее могли «забрать», именно потому, что она воспротивилась темным богам? Не думаешь, что от нее пытались избавиться?

— Нет, — уверенно отвечал Годфрид. — Это уже не первая стычка младшей Роллан с темными богами, поэтому…

— Поэтому, — перебила Элен, — ты решил прислушаться к первосвященнику, все ясно. — Девушка на мгновение замолчала и тяжело вздохнула. — Хорошо, тогда вернемся к моему первоначальному вопросу. Почему ты вообще прислушиваешься к нему? Почему ты сам рассказал все ему? Ты хочешь обзавестись с ним хорошими отношениями?

Годфрид не стал отвечать сразу. Отведя взгляд в сторону, он задумался над словами Элен, плотно сжал губы, будто бы смакуя каждое будущее слово, и лишь затем заговорил:

— Церковь — это та сила, с которой в будущем мне неизбежно придется дружить или бороться. Я бы не хотел делать их своим врагом.

— Поэтому ты решил сделать Сильвию жертвой и отдать ее им?

Лицо Годфрида изменилось. После такого явного осуждения его действий, он уже не мог просто сидеть и молчать. Плотно сжав руки в кулаки, строгим низким голосом он заговорил:

— Держи эти мысли при себе, Элен. Я никого не делал жертвой.

— Хорошо. — Девушка снова прикрыла глаза, стараясь сдерживаться. Она и сама была готова вот-вот броситься на брата с криками и осуждением, но мысленно пыталась противиться этому желанию, ведь это только усугубило бы ситуацию. — Но ты ведь понимаешь, что, поступая так, ты полностью изменяешь баланс сил в королевстве? Отец так упорно старался сохранить влияние всех академий на одном уровне, чтобы ни одна из них не выделялась…

— И при этом, — недовольно продолжал старший брат, — он умудрился сделать их влиятельнее, чем он сам. В этом и проблема.

— А, — Элен улыбнулась как-то хитро, зловеще, — получается, твой истинный мотив — это подготовка почвы для грядущего правления? Хочешь дать власть Рунне и вместе с ним увеличить собственное влияние? Не думаешь, что тогда сам можешь стать жертвой церкви?

— Этому не бывать.

Элен молчала. Теперь, когда она примерно понимала ситуацию, оценивать действия Годфрида было намного проще. Прямо сейчас их отец, Ирнес Фелинче, был вынужден прислушиваться ко мнению всех четырех академий. Да, они не были главнее и важнее него, но своим давлением даже несколько из этих академий могли на него повлиять. Однако, вместо того, чтобы поддерживать равенство между всеми четырьмя сторонами, не лучше ли было ослабить силу трех из них и поддерживать на плаву только одну? Ту, которая и без того является самой властной и полезной в этой ситуации?

Оперевшись рукой о стол, Элен постепенно начала подниматься на ноги. Уже даже не смотря на брата, она заговорила:

— Излишняя самонадеянность — это тот тяжелый рок, что настиг меня, когда я подвела к Сильвию и ополчила против нее все королевство.

Годфрид хмурился. Он понимал, что речь шла о том суде, свидетелем которого он не был.

— Ты не делала этого, — принц говорил, не то пытаясь поддержать, не то пытаясь оправдаться. — Она сама была виновата в убийстве той волшебницы.