Тяжелые дни

А как отнестись к таким, например, действиям, как разрешение формировать различные польские легионы, латышские батальоны, армянские дружины? Подобные формирования выходят за пределы узковоенных интересов, в корне затрагивая вопросы общегосударственной политики. Ведь этот шаг есть в существе ничто иное, как установление принципа образования национальных войск. Разве допу­стимо, чтобы такая мера принималась без согласия Совета Министров. С ее последствиями по окончании войны придется считаться не Верховному Главноко­мандующему, роль которого кончится с заключением мира, а правительству. Распустить национальные батальоны будет не легко и они тяжелым грузом будут давить на нашу окраинную политику.»

А. В. Кривошеин:

            «Совершенно ясно, что вопрос об урегулировании взаимоотношений со Ставкою не терпит никаких отлагательств. Ставка приближается, а с нею и все то, что грозит России неисчислимыми последствиями. Мнение Совета Министров определилось настолько ясно, что остается только довести о нем до сведения Великого Князя и доложить Государю Императору.»

П. А. Харитонов:

            «Да, доложить с указанием на необходимость назначить в Ставку комиссара, избрав для этого высокопоставленное лицо, которое по своему положению, опыту в государственных делах, своею независимостью было бы достаточно авторитетно в глазах Верховного Главнокомандующего. Следовало бы добиться того, чтобы Янушкевич стал начальником исключительно военного штаба, а комиссар — гражданского, причем каждый из них докладывал бы Великому Князю по своей специальности. Думается, что Янушкевич не должен бы возражать против такой постановки вопроса. Освобождение от бремени мало ему известных штатских дел дало бы ому досуг более серьезно заняться фронтом и борьбою с неприятелем.

Эта сторона обязанностей начальника штаба, по-видимому, порядком у него запущена...»

Министр Торговли и Промышлен­ности кн. В. Н. Шаховской:

            «Обуздание своеволия военных начальников осо­бенно важно в рабочем вопросе. Открыто обвиняя промышленников в не­достаточно интенсивном развитии производства и в преобладании соображений выгоды над сознанием патриотического долга, военные власти в то же время давят на рабочую массу террором. При малейших недоразумениях пускаются в оборот полевые суды, вооруженная сила, лишение льгот по при­зыву и т. п. устрашения. Незначительный конфликт раздувается в крупное, {21} чуть ли не революционное событие. Сейчас на фабриках и заводах настроение заметно повышается. Надо быть особенно осторожным и тактичным. Иначе могут вспыхнуть волнения и забастовки».

С. В. Рухлов:

            «Не может быть двух мнений о необходимости заставить военную власть считаться с интере­сами гражданского управления. Мы все точно также работаем для России и не меньше г. г. военных заинтересованы в спасении родины от вражеского засилья. Нельзя примиряться с таким положением, будто каждый чиновник, каждый правительственный служащий является помехой для носящих военный мундир и что во всем виновато крапивное семя. Такое понимание корня переживаемых бедствий выгодно для штабов, но может повести к острым потрясениям. Становится невыносимо работать. Все планы, предположения, ра­счеты нарушаются произволом любого тылового вояки. Если бы это еще было на пользу дела. Но, ведь, вся жизнь страны расстраивается, правительственный механизм разлагается, повсюду хаос и недовольство и прежде всего страдает армия — не тыловая (она себя не забывает), а сидящая в окопах и испыты­вающая лишения из за тыловых трений. Вообще творится что то неладное. И Совет Министров, и мы — отдельные Министры попали в какое то странное положение перед Ставкою. Это учреждение призвано руководить военными действиями и бороться с врагом. А между тем оно проникает во всю жизнь государства и всем желает распоряжаться. Из Ставки нам даются предначертания и повеления, которые мы обязаны выполнять чуть ли не беспрекословно. Сегодня наш Председатель огласил рескрипт из Ставки, в котором нам даже объявляется чуть ли не выговор за бестактность. Всякому распространи­тельному толкованию военной необходимости есть предел. Пора по­кончить с подобными недоразумениями. Иначе нет возможности нести возложенные Его Величеством ответственные обязанности. Если обратиться к По­ложению о полевом управлении, то мы не найдем там законных оснований для того, что сейчас творится. Этому узаконению неизвестны термины повеление и рескрипт. Там просто говорится о непосредственных сношениях главнокомандующего с министрами и главными начальниками отдельных ведомств. Случайность личного положения не может менять существа закона».

А. В. Кривошеин: