Тяжелые дни

            «Наложение штрафов и закрытие газет вызывает запросы и скандалы в Государственной Думе, которые только содействуют популяризации подвергнутых преследованию органов печати».

И. Л. Горемыкин:

            «Вот Дума на днях не будет Вам больше мешать»

Кн. Н. Б. Щербатов:

            «Тогда можно будет справиться».

И. Л. Горемыкин:

            «Надо не­медленно обдумать и провести меры к тому, чтобы подобные явления в пе­чати не повторялись. Прошу Министра Внутренних Дел сговориться об этом с Военным Министром и генералом Фроловым. Если нужно, я ис­прошу у Государя распоряжений по территории театра войны. Вообще надо дей­ствовать энергично. Пора от слов перейти к действиям. Его Величество крайне недоволен, что столько времени правительство не может справиться с газетною агитацией. Это может кончиться для Министерства Внутренних Дел большими неприятностями. Обращаю внимание князя Н. Б. Щербатова на необходимость проявить власть в отношении печати и, пока не будут изыска­ны другие меры, применять денежные взыскания. А генерала Фролова я прошу сегодня же наложить штраф на газету, которая позволила себе напечатать за­ведомое вранье о покушении на Великого Князя».

П. А. Фролов:

            «Выясню, какая газета напечатала это известие первая, и оштрафую ее в наивысшем размере с пояснением повода, вызывающего наложение кары».

С. Д. Сазонов:

            «Эту ложь пустил Бориска Суворин в его дрянном Вечернем Времени».

П. А. Фролов:

            «Хлопнем тогда Бориску. Очевидно он сболтнул спьяна. Ведь, это его обычное состояние».

И. Л. Горемыкин:

            «Еще раз призываю все ведомства всячески бороться с агитациею печати. В этом случае затронуты слишком существенные интересы, чтобы останавливаться на формальностях и на толкованиях законов. Совершенно ясно, что военные цензора не могут оставаться равнодушными к газетам, если они волнуют армию и создают смуту в стране. Если они не способны разобраться в этом, то надо их немедленно, без всяких комиссий, пополнить граждан­скими и дипломатическими чинами. Такую, как теперь у нас, распущенность печати не допустят ни в какой республике».

А. А. Поливанов:

            «Не допустят по закону».

И. Л. Горемыкин:

            «Когда будет нужно, то дополнят за­кон или быстро издадут новый. Повторяю, медлить больше нельзя, надо действовать. Это нужно для войны и обороны. Кончится война — тогда посмотрим, что будет».

            По обсуждении еще нескольких вопросов, не представляющих ныне общего интереса, заседание было закрыто.

            У меня отмечено:

            «Поливанов больше помалкивает и изредка кусается. Его резкость в отношении Ивана Логгиновича переходит границы приличия. Старик едва сдерживается при всей сво­ей корректности. Непонятно, куда гнет и чего хочет Поливанов. Заворожен общественностью через гучковские очки и в ней только и видит спа­сение. Но зачем же тогда перед началом заседания он иронически рассказывал о бесконечном словоговорении независимых представителей в {119} Особом Совещания по обороне. Хоть и Военный Министр, но личность за­гадочная, если не сказать — подозрительная.

            Ох, Матушка Рассея, не легко тебе приходится»,

ЗАСЕДАНИЕ 28 АВГУСТА 1915 ГОДА.

            27 Августа у П. А. Харитонова состоялось собрание с участием предста­вителей прогрессивного блока. Среди последних в моей записи отмечены: Милюков, Дмитрюков, С. Шидловский и Ефремов. Результаты этого собрания доложены Государственным Контролером следующим образом:

 

П. А. Харитонов:

            «С первых же слов я предупредил собравшихся у меня лиц, что наша встреча имеет частный характер, что она никого ни к чему не обязывает и что цель беседы исключительно информационная. Разговор шел по программе блока, в порядков последовательности ее изложения. Прежде всего коснулись пожелания программы относительно правительства. На мой вопрос, каким путем это пожелание может быть осущест­влено, ибо назначение министров является прерогативою Монарха, который в этом отношении законом ничем не связан, все ответили, что вопрос сво­дится к призванию Его Императорским Величеством пользующегося общественным доверием лица, которому должно быть поручено составление кабине­та по своему усмотрению и установлению определенных взаимоотношений с Государственною Думою. По второму пожеланию — относительно приемов управления — было сказано, что оно находится в органической связи с первым. Затем по пунктам программы выяснилось следующее. Амнистия намечается не общая, а частная, причем в первую очередь имеются в виду выборжцы и лица, лишенные избирательных прав. Более широкие требования предъявляются в вопросе об амнистии для административно высланных.             Тут ясно видна презумпция, что эта высылка есть ничто иное, как проявление про­извола, что все дела подлежат ликвидации, посколько не будет судебных решений. Свобода веры понимается приблизительно так же, как мы говори­ли прошлый раз.