Тяжелые времена

— Мы полны решимости сделать все необходимое, чтобы в ближайшие пять лет афганские силы были способны играть основную роль в обеспечении безопасности и стабильности в стране, — заявил он.

Это было именно то, что ожидал услышать президент США Обама.

* * *

23 ноября я встретилась с президентом Обамой, сначала в середине дня во время заседания правительства, затем после обеда во время совещания в Овальном кабинете с вице-президентом Байденом и, наконец, уже поздно вечером на заседании Совета национальной безопасности в Ситуационном центре Белого дома. Это было кульминацией дебатов, продолжавшихся несколько месяцев.

Я проинформировала президента о своей поездке в Кабул, в том числе и о своих беседах с Карзаем. Я тогда изложила свое мнение, исходя от того, что мы не могли отказаться от Афганистана. Соединенные Штаты пытались сделать то же самое в 1989 году после того, как оттуда ушел Советский Союз, и мы заплатили тяжелую цену за то, что страна стала пристанищем для террористов. Не был понятен наш статус-кво. Американские войска несли тяжелые потери, и правительство в Кабуле каждый день становилось все менее популярным. Надо было что-то менять.

Я поддержала предложение об увеличении группировки войск в стране наряду с усилением гражданского присутствия и активизацией дипломатических усилий как в самом Афганистане, так и в регионе. Эти комплексные меры должны были разрешить афганский конфликт. Я рассчитывала на то, что усиление военной группировки было необходимо для обеспечения возможности передачи ответственности за стабильность и безопасность в стране, необходимых для формирования и укрепления правительства, а также для дипломатического решения существующего конфликта, на афганскую сторону.

Я разделяла нежелание президента нести до бесконечности наши обязательства без каких-либо условий и перспектив. Вот почему я оказала усиленное давление на Карзая и настояла на том, чтобы в его инаугурационной речи была озвучена концепция перехода к ответственности афганской стороны за обеспечение безопасности. Планирование этого перехода и обеспечение поддержки этой идеи со стороны международного сообщества должно было стать приоритетным направлением нашей предстоящей работы.

Президент внимательно выслушал все доводы, которые были ему представлены участниками заседания Совета национальной безопасности. Было уже поздно, и он не был готов принять окончательное решение. Однако через несколько дней, после окончательного рассмотрения военных вариантов с Гейтсом и Малленом, он принял это решение.

Президент Обама решил объявить о своей новой стратегии во время выступления в Вест-Пойнте[36]. Обзвонив зарубежных руководителей и проинструктировав членов конгресса, я присоединилась к нему на вертолете Корпуса морской пехоты для обслуживания президента США для перелета на авиабазу «Эндрюс», где мы сели на президентский самолет, чтобы добраться до международного аэропорта Стюарт в Нью-Йорке. Затем мы пересели на другой вертолет Корпуса морской пехоты, предназначенный для президента США, чтобы добраться уже до Вест-Пойнта. Я, как правило, не люблю вертолетов. В них шумно и тесно, и они держатся в воздухе только за счет неистовых, режущих слух усилий. Но вертолет Корпуса морской пехоты, предназначенный для президента США, отличается в лучшую сторону. В кабине президентского вертолета, выкрашенного в традиционные зеленый и белый цвета, ощущаешь себя скорее как в небольшом самолете, где сиденья из белой кожи, синие шторы и место для десятка пассажиров. Здесь так же тихо, как в автомобиле. Испытываешь непередаваемые чувства, когда взлетаешь с южной лужайки Белого дома, пролетаешь над Национальной аллеей[37] и находишься так близко к памятнику Вашингтона, что кажется, будто бы достаточно протянуть руку, чтобы дотронуться до мрамора.

Во время этого перелета я сидела рядом с Гейтсом и Малленом, лицом к Джонсу и президенту, который перечитывал текст своей речи. Он был избран президентом страны, в том числе высказавшись против войны в Ираке и пообещав завершить ее. Теперь ему предстояло объяснить американскому народу, почему он усиливает наше участие в другой войне в далекой от нас стране. Это решение явилось плодом мучительных размышлений, но я верила, что президент сделал правильный выбор.

Когда мы прибыли в Вест-Пойнт, я села в конференц-зале имени Эйзенхауэра рядом с министром обороны Гейтсом перед морем кадетов в униформе серого цвета. Справа от Гейтса сидел генерал Эрик Шинсеки, министр по делам ветеранов. Как начальник штаба сухопутных войск, он в 2003 году пророчески предупреждал администрацию Буша о том, что для обеспечения контроля над развитием ситуации в Ираке после вторжения в страну потребуется гораздо больше войск, чем планировалось. В результате Шинсеки был подвергнут критике за свою честно изложенную позицию, его «выдавили» из администрации, и в конечном итоге он подал в отставку. И вот теперь, спустя почти семь лет, мы в очередной раз обсуждали, какое количество войск действительно необходимо для достижения поставленных целей.