Тяжесть венца

– Что вам за дело до моего сына? – скрежетал он. – Вас заботит лишь Кэтрин, и вы с легкостью отказываетесь от Эдуарда.

Анна предпочитала молчать, опасаясь еще больше разгневать супруга. Ей оставалось лишь шептать слова молитв, прося милосердную Деву заступиться перед Всевышним за ее сына и не забирать жизнь у едва появившегося на свет существа.

За сына наместника молились все монастыри и аббатства, весь Север Англии. Сам герцог не поднимался с колен, не желая слышать ни о каких делах.

Когда выпал первый снег, маленькому Эдуарду стало лучше, а в канун Рождества Мидлхем уже сиял огнями, и Ричард впервые занялся накопившимися делами. Для этого он перебрался в свою любимую резиденцию Понтефракт, а вскоре туда с детьми отправилась и Анна.

Старинная крепость, где некогда первый король из Ланкастеров умертвил последнего короля Плантагенета[52], не произвела на нее должного впечатления. Возможно, виной тому была сырая, промозглая погода. Ветры вгоняли обратно в каминные трубы клубы дыма, а сквозняки гасили факелы и развеивали пепел из жаровен. Огромный замок, несмотря на великолепие внутреннего убранства, показался Анне мрачным и неуютным. Здесь были старинные извилистые переходы, лестницы, словно сложенные гигантами, подковообразные двери, расписанные и позолоченные, но окованные железом. Этому замку недоставало изящества и легкости, повсюду ощущалось суровое присутствие воина, и даже резная мебель и прекрасные кедровые потолки с инкрустацией не могли затмить холодного блеска дорогого оружия и доспехов, заполонивших большинство покоев. Здесь словно витали тени былых трагедий, а грохот кованых башмаков стражи можно было услышать чаще, чем смех или музыку. В восточном дворе замка стояла одинокая башня, куда от основных строений вел крытый переход, всегда загороженный железной решеткой. Вскоре Анна узнала, что там располагается понтефрактская темница, где менее столетия назад морили голодом Ричарда II. Под этой башней находились древние подземелья, откуда однажды, когда Анна поднялась подышать воздухом в романскую лоджию, долетел отдаленный нечеловеческий вой.

– Там тюрьма герцога, – пояснил Анне Уильям Херберт. – Я бы не советовал вам гулять в этой части замка. Здесь только казармы, тюрьма и хозяйственные дворы. Герцог иной раз принимает тут своих шпионов. Поговаривают, что под башней последнего короля Плантагенета есть такие каменные ямы, где людей хоронят заживо. Они сидят там среди крыс и мокриц, а свет видят, лишь когда стражник оставляет факел у решетки, открывая отверстие колодца, чтобы на веревке спустить узникам еду. Словом, вам следует отдать предпочтение западным дворам, где и вид с высоких галерей хорош, и лестницы ведут в парки с фонтанами и статуями. Там есть даже лабиринт из подстриженных кустов буксуса. У милорда Глостера великолепные садовники… и палачи, – добавил он спустя минуту, когда ветер донес очередной вопль, полный неизъяснимой муки.

«Я уеду из Понтефракта, едва лишь дороги подсохнут», – решила Анна. И хотя при дворе было много молодежи, прославленных рыцарей, прелестных дам и юных пажей – отпрысков древних родов, их смех и оживление не могли развеять мрачную атмосферу герцогской резиденции.

– Вас не должно это тревожить, миледи, – заявил комендант замка Роберт Брэкенбери, долговязый человек с длинным желтым лицом, когда Анна ответила на его вопрос о причине ее скверного настроения. – Отнюдь не должно. Герцог Глостер – мудрый правитель, и если он возвеличивает тех, кто верно служит ему, то к тем, кто непокорен его воле, у него нет ни капли жалости. Не далее как вчера в подземелье пытали некоего господина, который оказался шпионом Генри Тюдора. Как же еще прикажете поступить с ним, если этот негодяй разъезжал по замкам былых приверженцев Алой Розы, уговаривая их поднять мятеж, как только Генри высадится с французской армией на побережье королевства?[53]

Анна куталась в меховую накидку и пожимала плечами.

– Не думаю, что этот шпион многого сумел добиться. Англичане не слишком охотно берутся за мечи, когда дело идет об этих любителях лягушачьих окорочков.

Брэкенбери, сидя на низком табурете, неловко зашаркал по плитам пола длинными ногами.

– Не стоит быть беспечными. Те, кто служил Ланкастерам, не многого добились при Йорках. И хотя, женившись на бывшей невестке Генриха VI, мой господин Ричард расположил к себе многих старых приверженцев Алой Розы, он никому не позволит сеять смуту. Особенно суров герцог во всем, что касается этого ничтожного Тюдора, объявившего себя на континенте последним потомком Ланкастеров.

Позади, охнув, осела в грациозном обмороке на руки Джона де Ла Поля одна из присутствовавших дам. Анна резко обернулась.

– Мисс Херберт, немедленно прекратите! Генрих Тюдор слишком мало значит для вас, чтобы вы всякий раз падали без чувств при одном упоминании его имени.

Девушка смущенно выпрямилась, поправляя сбившийся эннен[54], и, воспользовавшись случаем, улыбнулась красавцу Ла Полю, поблагодарив за любезную помощь.