Тяжёлая вода (СИ)

Последний раз Джаг осматривал рану этим утром, и сейчас она выглядела словно еще хуже, чем тогда. После боя с олохором прошло уже несколько часов, и одежда Джага, после того, как кит искупал его в море, давно высохла на жаре. Но рана все еще оставалась склизкой и водянистой от жидкого гноя, который ее покрывал. От вида раны Джаг невольно сморщил лицо. Он потрогал пальцами сильно распухшую область вокруг пулевого отверстия. Воспаленный нарыв был мягким на ощупь и от каждого прикосновения все плечо взрывалось болью.

Похоже, скоро мне конец.

Нет, нет. Этого не может быть.

Не так быстро, черт подери! Только не теперь, когда все только начало налаживаться.

Джаг прошел к столу и схватил с него ополовиненную бутылку рома. Он вырвал пробку зубами, сплюнул ее на пол и сделал из бутылки несколько больших глотков, почти осушив ее. Крепкий напиток хорошо прожигал внутренности от глотки до желудка и сильно бил в голову. Джаг быстро опьянел. Этого он и добивался. На пьяную голову боль терпеть проще.

Он взял рану двумя пальцами и немного подержал, чтобы попривыкнуть к боли. А потом резко сдавил нарыв.

Плечо взорвалось такой болью, что Джаг мигом скорчился и даже не зарычал, а завыл со стиснутыми зубами. Но пальцев не разжал. Он терпел с четверть минуты, выпуская из раны гной, потом наконец отпустил.

Пару минут от отвел на то, чтобы продышаться. Он прямо-таки чувствовал, как от натуги кровь прилила к лицу. Пальцы его были в грязной гнойной жиже. Он вытер их об штаны, прикончил бутылку рома и взялся за рану снова.

На этот раз он схватил ее резко и всеми пальцами, сжимая воспаленную плоть в кулак. От боли глаза полезли на лоб, зубы сжались до скрежета, и он чувствовал как от сумасшедшего напряжения натянулась кожа на лице и шее. Но он все не отпускал. Шипел, кряхтел, согибаясь пополам от мучительной боли. Все его разумное начало вопило ему перестать, разжать пальцы, чтобы прекратить эту муку.

Джаг держался сколько мог. Когда он продышался, то посмотрел на свою руку. Ладонь вся была измазана в гное. Он снова вытер руки о штаны, потом промыл рану из ведра с водой, что тоже причинило ему боль, но уже не такую сильную.

Или я просто привык?

Он оглядел рану и теперь она казалась довольно чистой. Во всяком случае, чище, чем была до этого.

Все правильно, думал он. Надо выдавить из раны весь гнус, чтобы дать ей спокойно зажить. Не такая уж она и страшная. Буду делать так каждый день. Нет, лучше по два раза в день. Боль я как-нибудь переживу. Сейчас ведь получилось. И повязки надо почаще менять.

Он достал из гардероба разорванную рубаху, которую пустил на перевязывание и уже с опытом, зубами и свободной рукой сделал чистую повязку.

Так гораздо лучше.

Это немного приободрило Джага. На процедуры он истратил по своим прикидкам всего полчаса, но уже почти полностью отрезвел. Боль здорово вышибала вино из организма.

Старую рубаху Джаг кинул в угол, а вместо нее надел свежую, накинул поверх ножны и вывалился из каюты. Настроение немного поднялось и вскоре он уже чувствовал себя как обычно, в развалку бродя по палубе и покрикивая на моряков.

Все будет хорошо, решил он. Все и есть хорошо.

***

Разделка олохора завершилась уже в сумерках. Теплое солнце Моря Цепей клонилось к закату, его лучи, создавали удивительную игру света в легкой воде. Словно все море вокруг светилось изнутри.

Моряки выглядели сильно изнуренными, все мокрые от воды и крови морского зверя, пропахшие дымом и мясом. Но Джаг все равно велел выдраить палубу, а затем натянуть за бортами сети и как следует выкупаться в море, чтобы смыть с себя грязь.

В это время на камбузе готовился ужин из свежайшего китовьего мяса, и Джаг уже устал слушать урчание пустых животов своих моряков, что доносилось со всех сторон. Когда купание закончилось, все поднятулись на палубу, где ожидал их Джаг. Сейчас стало очевидно, что бой с олохором бесследно для команды не прошел: многие были ранены: сломанные руки на нескладных перевязях, замотанные головы, кто-то даже с костылем. К счастью, не было тех, кого не исцелила бы неделя-другая отдыха в гамаке. И пусть они будут отлынивать от работы, зато все целы и уж этот вечер ничто не омрачит.

— Вы все, — он обвел их пристальным взглядом, — все вы, до единого, сегодня неплохо поработали.

— Да-а-а! — поддержали его нестройные голоса из толпы.

— А потому прям сейчас мы устроим пир. Большой! Огромный пир! Все вы — я приказываю вам всем ПИРОВАТЬ!

— Да-а-а! — заревела толпа. — Да-а-а!

Джаг вошел в кураж и продолжал под дружный радостный гул орать на весь корабль:

— Выкатить три… Нет, четыре бочонка рома! А лучше — пять. Пять бочонков рома на палубу! Я приказываю всем бухать!

— Да-а-а-а!

— Притащить еду! Много еды! Пусть все набьют пузо, чтобы аж трещало!

— Да-а-а-а!

— Ну, чего стоите? ВПЕРЕ-Е-ЕД!

С диким воодушевленным воем моряки бросились за едой и выпивкой. На палубу быстро подняли бочонки с ромом и большие казаны с жареными китовьими плавниками. Звуки праздника загремели над морем.

Джаг тоже не собирался отказываться от участия в бурной попойке.