Тяжёлая вода (СИ)

Мясо кита дымилось и хрустело. Многие в Авантии считали его слишком жестким по сравнению со свининой или говядиной. Но любой моряк скажет, что эти неженки ошибаются. Когда много недель не видел на ужин ничего кроме миски гороха да куска старой солонины, вкус свежего мяса приносит ни с чем несравнимое блаженство.

Негры, не привычные к крепким напиткам, быстро набрались. Ром развязал им языки и овладел их телами. Они громко хохотали, веселились, пускались в пляс. Некоторые намастырись использовать перевернутые ведра и бочонки в качестве барабанов, потому скоро появилась и музыка.

Джаг чувствовал, как на его корабль и людей вокруг опускается почти забытый им дух разнузданного кутежа. Компания подобралась далеко не изысканная. Потому, Джаг чувствовал себя полностью в своей тарелке. Высшему обществу и церемониальным банкетам он всегда предпочитал шумные застолья в тавернах, где вино льется рекой, столы ломятся от всевозможной еды, а в драках ломаются морды.

Если тяжелая работа и трудный бой сплотили его и команду, то алкоголь сближал еще больше. Не прошло и минуты, как он отвязно хохотал вместе со своими ниггерами, потешаясь над танцем одного из напившихся моряков. Под быстрый бой барабанов тот скакал по палубе как макака, потом опускался на четвереньки и бегал так, изображая то ли бешеного пса, то ли еще кого, потом напрыгивал на публику с оскалом, подняв над головой руки, должно быть, в образе леопарда или пантеры. Голова у негра была обмотана тканью, которая на лбу немного пропиталась кровью. Должно быть, ударился ею на охоте, от того разумом и подвинулся — решил Джаг.

Он уже хорошо подвыпил, немного тянуло на приключения.

— Ну все, хватит плясать, — крикнул он негру, проталкиваясь через толпу на середину образовавшейся арены, — а ну все заглохните! Тихо, говорю! Заткнитесь! А ну, налей мне рома. Я хочу сказать тост!

Дождавшись, когда поймается тишина, Джаг вышел на середину с полной кружкой.

— Сегодня был трудный день, — сказал он. Несколько голосов из толпы подтвердили это согласными выкриками.

— Мы прикончили здоровенное чудовище, целого олохора, великого пожирателя. Царя всех морей.

Согласных выкриков стало больше.

— Это была моя идея — пойти на него поохотиться. Но сделали это — вы. Вы, моя команда. Команда этого корабля. А потому, я поднимаю кружку за команду. За каждого из вас, за каждого черного подонка на этой палубе! За тебя. За тебя. За тебя! За всех вас, морские бесы! Пьем!

— ПЬЕМ! — громыхнула команда. — ПЬЕ-Е-ЕМ!

Джаг выдул полную кружку грога, крякнул и утер подбородок и рот рукавом. К нему в круг вышел могучий негр, в котором по лысине и прищуренному взгляду Джаг легко узнал своего офицера Вабу. Тот был как всегда весел, а в глазах его плясали пьяные огоньки.

— Это ты привел нас эта победа! — проговорил он, поднимая кружку, и поглядел на толпу.

— Слава капитану Джагу!

— СЛАВА КАПИТАНУ ДЖАГУ! — громом ответила ему команда. — СЛАВА КАПИТАНУ ДЖАГУ!

— Да! — Джаг заорал во всю глотку, — Слава мне! Слава мне! А ну, налей! СЛАВА МНЕ!

Все опрокидывали в себя кружки и славили капитана. Ваба поднял свою, показывая в сторону Джага, и выпил досуха. Джаг последовал его примеру, снова утер губы рукавом и выступил на середину круга.

— Но! — произнес он, призывая к тишине. — Славы достоин и кое-кто еще. Тот, кто отличился сегодня на охоте, и с этим никто не посмеет спорить. Это — моряк по имени Сурбалла.

Джаг уже давно заприметил ее в толпе. Негритянка была рослой и крупной, и выделялась даже среди мужиков. Услышав ее имя, моряки оглянулись на нее и расступились перед ней, освобождая дорогу, а она вышла в круг.

Джаг оглядел ее с ног до головы и остановился на рубахе. Новая рубаха, как и предыдущая, была грубо и неумело сшита из двух кусков мешковины. Негритянка под взглядом Джага ничуть не робела. Она тоже как следует пригубила крепкого, это было видно по ее немного неровной походке, да и по странному взгляду, в котором искрой отражалось веселье.

— Надо признать, — сказал ей Джаг, нахмурив брови, — шить у тебя получается препогано.

Моряки согласно замычали, весело скалясь друг другу.

— Потому. Как обещал…

С этими словами Джаг стянул с себя рубаху через голову и протянул негритянке.

— Эта — не порвется.

Сурбалла посмотрела на него странным взглядом, в котором плясало огнем озорство, и тут же при всей команде стянула с себя свою рубаху из мешковины, выставляя на всеобщее обозрение полные подтянутые груди.

Моряки повсюду одобрительно загудели и заскалились еще больше. Негритянка, как уже знал Джаг, своего вида совсем не стеснялась. Она лихо забросила рубаху в толпу. Кто-то ее поймал и напялил на себя. Сразу несколько рук потянулись к нему и разорвали рубаху, а тот остался, как и был до этого, голым по пояс, но не растерялся, выпятил грудь и показал в воздухе руками очертания титек, изображая поведение Сурбаллы, чем еще больше развеселил народ.

Сурбалла, тем временем, взяла из руки Джага его рубаху, натянула на себя, и прошлась перед публикой, демонстрируя новый наряд.

Джаг посмотрел на команду, пожал плечами и развел руки: