Тяжёлград (СИ)

  Кого ни спроси - все преподносили Хыровский коллегиум как высокое благодеяние, умножающее просвещение и обеспечивающее Галицию мудрыми наставниками. Только от Аристарха Ягайло, попа-расстриги, слышал я другие отзывы. Он проклинал Хыров, место своих терзаний. И не ему одному было там неспокойно. Думал, что, сойдя в Хырове, тотчас отыщу студита Зиновия Альхецкого; но все, кто мне попадался, отвечали одинаково - имя слышали, но адреса не знаем. В маленьком городке, где все друг другу если не родня, то соседи и знакомые - это очень подозрительно. Монах, облеченный миссией общественного служения - и вдруг нелюдим, как барсук.

  ...... В 1908 году, когда намеченная поездка в Россию могла в любой момент сорваться, Зиновий Альхецкий предложил пастырю свое незаметное сопровождение. Это оказалось кстати - маленький Зиновий умел ловко все подмечать, ограждая митрополита от неприятных встреч и поджидающих опасностей. Так как граф Шептицкий въезжал в Россию по паспорту Збигнева Олесницкого, сотрудника велосипедной компании, то решено было, что его спутника переоденут до неузнаваемости, усадят на легкий велосипед и покатится он по российским ухабам. Заодно похудеет.

  - Ты напялишь женское платье - заявил бесцеремонно Шептицкий. - Не плачь. Под настоящими именами нас не пустят. А мне нужно побывать в России.

  Бедный Зиновий, хоть и казался верным своему духовному начальнику (Шептицкий когда-то вытащил его из политического дела), взбрыкнул, украдкой вытирал слезы. Наряжаться женщиной ему не хотелось. Один корсет чего стоит! А шляпка, а эти ужасные перья! Но раз на кону интересы церкви, то что поделаешь!

  Зиновий Альхецкий в юности увлекался москвофильскими идеями, даже отправлял в одну не слишком известную российскую газетку соображения о грядущем славянском братстве. Однако, сев ненадолго в тюрьму, он вскоре пересмотрел свои взгляды и, выйдя на волю, переметнулся в противоположную партию. Брать его с собой в Россию митрополиту, наверное, не следовало бы. Там Альхецкого объявили предателем, и ему могло б здорово достаться. Но Зиновий говорил по-русски без акцента. А еще знал много чего такого, что могло пригодиться в дороге.

  Митрополит расстелил перед монахом ворох пестрых тонких тряпок.

  - Примеряй - приказал он, - показывая пальцем на нежные батистовые панталончики с кружевными оборками.

  - Но, ваше высокопреосвященство! - взмолился Альхецкий - Это же грех- переодеваться в костюм не своего пола! К тому же они ужасно узкие, ваше высокопреосвященство, я в них не влезу!

  - Влезешь, любезный Зиновий, - сурово отвечал граф Андрей Шептицкий, сохранивший военную решительность, даже уйдя из гусар много лет назад. - Понимаю, это очень стыдно. Но надо.

  Несчастный Зиновий неуверенно просунул ногу в панталоны и кое-как нацепил их. Потом он втиснулся в бордовое приталенное платье.

  - Корсет! Ты забыл про корсет! - возмутился митрополит. - Сейчас прижмется делать тебе хороший бюст и тонкую талию. Снимай платье. Ты еще раз прости, что я сам этим занимаюсь, но дело тайное, нас никто не увидит. Сам ты что-нибудь перепутаешь.

  С бюстом монах и талией вправду напоминал женщину средних лет. Митрополит улыбнулся. Туфли на высоком каблуке и шляпка дополнили облик переодетого мужчины.

  - А теперь - иди тренируйся цокать каблучками, вертеть бедрами! Шагом марш!

  И, напевая гимн гусарского полка, трансвестит - жертва международной политики бодро зашагала отрабатывать женскую походку. Наутро один знакомый еврей обещал принести на Святоюрскую гору отличный рыжий парик.

  ...... В России путешественникам из Галиции не повезло. Инкогнито митрополита Шептицкого было раскрыто, за ними началась слежка, газеты раздули истерию. Ни единого шага нельзя было сделать, чтобы не наскочить на притаившегося репортера или агента охранного отделения. Тучная дама, катающаяся на велосипеде по рекомендации доктора, поначалу не мозолила глаза. Но ее рыжие кудри лихо разевались на ветру, обнажая островки невыбритой щетины. Движения Зиновия, укрощающего двухколесного зверя, смотрелись неизящно. Никогда ранее садиться на велосипед ему не доводилось. Монах часто падал и расшибал коленки. Парик постоянно съезжал набок. Ко всем несчастьям прибавилось то, что в России еще помнили яростного москвофила Зиновия Альхецкого, знали, что он потом переметнулся в украинскую партию. Теперь его бывшие единомышленники стали председателями славянских комитетов, редакторами патриотических газет. О его судьбе спрашивал лично граф Бобринский - и весьма огорчился, узнав, что Альхецкого сломали в Самборской тюрьме.

  - Умный был парень, - якобы отозвался главный российский панславист, - мне его жаль. Но он нам даже таким пригодится. Голову-то ему не подменили......