Тиберий. Преемник Августа

Едва ли с тех пор он когда-либо виделся с Ливией. Он отказался не только от нее, но и от присутствия этих людей, что преследовали его с их слепой враждебностью, бессмысленной злобой и невежественной оппозицией.

Ему было шестьдесят семь лет, когда он совершил самый странный и загадочный поступок в своей странной и загадочной жизни. Все время своего правления он жил дома. Несмотря на намерения посетить провинции, он так никогда этого и не сделал, передумав в самый последний момент. Он намеренно отправился в Кампанию, чтобы освятить храм в Капуе. Его сопровождали сенатор Марк Кокцей Нерва, дед императора Нервы, Сеян и несколько астрологов. После освящения храма он посетил остров Капри, этот удивительный романтичный скалистый островок, купленный Августом у города Неаполя и возвышавшийся посреди Средиземного моря за оконечностью Соррентийского полуострова. На Капри он задержался.

Здесь он выстроил двенадцать вилл и здесь нашел уединение. Здесь была защита от непрошеных гостей. Тиберий уединился в цитадели. С этих пор он становится легендой, он перестает быть человеком среди людей и становится невидимой силой, являя свое присутствие через поступки, и никак иначе. В Риме моментально стали шептаться, что он уединился, чтобы предаваться своим порокам, что он прячет от людских глаз свое ужасное моральное падение, что испытывает муки совести. На это Тиберий никак не отвечал. Люди судачили, но на Капри, где спокойные воды переливались в солнечных лучах, царило молчание.

Нетрудно понять чувства, приведшие его на Капри. У него были свои причины. Он оставил Рим для молодого Нерона, сына Германика и Агриппины, который, не будучи стеснен его присутствием, мог легче ознакомиться с механизмом правления империей. Если и было что-то хорошее в детях Агриппины, появился шанс проявить эти качества, как, впрочем, и качества дурные. Удаление Тиберия стало таким испытанием.

Это напрямую соответствовало намерениям Сеяна. Если бы этруск сам задумал такой план, он не мог бы сделать то, что более соответствовало всем его желаниям. Поле политической борьбы Рима оставалось для него свободным, он получил доступ к огромному куску империи. После удаления на остров Тиберий как бы сошел со сцены, и Сеян оставался в глазах окружающих единственным его голосом и исполнителем. Когда постепенно голос за его спиной заглохнет, когда наконец он исчезнет (по какой-либо причине) — тогда останется лишь голос Сеяна, и аудитория вряд ли заметит, что он произносит уже свои собственные слова.

Все вещи, происходящие от мыслей людей интеллектуальных, имеют странное свойство, подобное действиям опытного шахматиста, который одновременно имеет в виду множество возможностей, преследует множество целей и готов к сотне возможных вариантов. Это качество присутствовало в любом простейшем действии Тиберия. Оно отсутствовало в действиях Сеяна. Удаление на Капри могло заключать в себе множество возможностей для Тиберия. Одно событие способно было перечеркнуть все возможности Сеяна. В этом была очевидная слабость положения этруска. Его положение не отличалось бесконечным количеством сложных вариантов защиты, которыми Тиберий, даже особенно над этим не задумываясь, из простого чувства самосохранения, окружил себя.

И когда население Рима — и роскошное, и плохо одетая толпа — смирилось с мыслью, что Тиберий удалился на Капри, чтобы забыть об остальном мире, старый человек вовсе о нем не забывал. Он сидел за столом, разбирая дела, как он сидел и в Риме; дела управления, как и прежде, находились в его руках. Возможно, он даже лучше мог видеть перспективу с Капри, вдали от отвлекающего влияния Рима и враждебности римлян.

То, что его удаление на Капри было не просто выражением разочарования в людях, он доказал сразу по прибытии на Капри. Обвалился театр в Кампании, что повлекло за собой множество жертв. Он сразу же вернулся в Кампанию выказать свое сочувствие и оказать посильную помощь, и этот его визит нашел тем больший отклик, поскольку накануне он был там как частное лицо. Он всегда оставался самим собой, если появлялось дело, в котором он мог быть полезен и сведущ.

Глава 11 ДВУСМЫСЛЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ДЕТЕЙ ЮЛИИ. ПАДЕНИЕ ЭТРУСКА

Если старик полагал, что его отсутствие в Риме проявит качества молодого Нерона — плохие ли, хорошие ли — и высветит истинную его природу, он был прав в своих расчетах. Друзья Агриппины решили, что отъезд Цезаря — признание его поражения. В наступившей в Риме удивительной свободе они стали более уверенно поднимать голову. Однако Тиберий оставил наблюдать за ними глаза столь же острые и проницательные, как и его собственные. Если Агриппина сделает ложный шаг, этруск не упустит возможности настигнуть свою добычу.