Тиберий: третий Цезарь, второй Август…

Последние слова отнюдь не были только остроумной фразой. Финансовая политика Тиберия была очень продуманной, взвешенной и, главное, эффективной. Умеренные налоги обеспечили их высокую собираемость, и финансы Империи при Тиберий оказались во многом в лучшем положении, нежели при Августе. К концу его правления в казне находилось 700 миллионов денариев или 2 миллиарда 800 миллионов сестерциев (денарий равнялся четырем сестерциям).^{407} При Августе о таких накоплениях можно было только мечтать. Потрясения последних лет его правления казну опустошили.

Финансовая система Тиберия прошла серьезное испытание на прочность в тридцатых годах, когда в империи случился кризис денежного обращения. Государство тогда решило принять меры против ростовщичества. Был принят закон о ликвидации долгов. Следствие его сказалось, однако, достаточно печальным для финансов Рима. Нарушилось денежное обращение, возникла нехватка наличности. Закон о ликвидации долгов привел и к принудительной продаже земельной собственности.^{408} Пришлось вмешаться самому Тиберию, и вмешательство оказалось и своевременным, и эффективным. Меняльные конторы — банки того времени — получили от государства денежные вливания на сумму в сто миллионов сестерциев. С них при этом было взято обязательство применить этот капитал для выдачи беспроцентных ссуд задолжавшим землевладельцам. Денежный рынок восстановился, и кризис ушел в прошлое.^{409}Разумная финансовая политика Тиберия, основанная на продуманной налоговой системе, не разоряющей налогоплательщиков, на экономии средств путем отказа от непроизводительных расходов на зрелища для народа, отказе от большей части престижного строительства, от раздач щедрых жалований частным лицам, не могла не дать своих плодов. У государства была не только полная казна, чему способствовала и продуманная внешняя политика Тиберия, позволившая избежать тяжелых и длительных войн, но и возможность тратить немалые деньги в экстренных случаях. А таковых за годы правления Тиберия было довольно много. Достаточно вспомнить страшное землетрясение семнадцатого года в Малой Азии, когда были разрушены двенадцать городов некогда могучего царства славного своим богатством Креза, включая древнюю столицу Лидии Сарды. Тиберий тогда немедленно освободил пострадавшие города от налогов на пять лет и распорядился выдать из казны десять миллионов сестерциев на восстановительные работы. В 26 г. в самом Риме грандиозный пожар буквально испепелил множество домов на густонаселенном холме Целий. Южная часть города практически выгорела полностью. Целий не только был полностью отстроен, но Тиберий немедленно организовал раздачу денег погорельцам в возмещение понесенных убытков. Этим он сразу пресек толки, связывающие случившуюся беду с дурным предзнаменованием — отъездом императора из Рима. В итоге римляне не могли не оценить по достоинству дела своего правителя. По свидетельству Тацита, «В сенате ему принесли благодарность за это знатные граждане, и народ восхвалял его, ибо, не взирая на лица и безо всяких просьб со стороны приближенных, он помогал своей щедростью даже неизвестным ему и разысканным по его повелению погорельцам. Кроме того, в сенате было сделано предложение переименовать Целиев холм в Священный, ибо, когда всё вокруг было истреблено пламенем, осталась невредимой только статуя Тиберия, стоявшая в доме сенатора Юлия. То же произошло некогда с изображением Клавдии Квинты: её статуя, установленная нашими предками в храме Матери богов, дважды избежала разрушительной силы пожара. Клавдии — священны, к ним благоволит божество, и нужно, чтобы была особо отмечена святость места, в котором боги оказали принцепсу столь великий почет».^{410}

Впрочем, Целий так и остался Целием. Так он именуется и в наши дни.

Десять лет спустя Тиберию пришлось щедро восполнить римлянам убытки от наводнения, когда значительная часть столицы была затоплена водами бурно разлившегося Тибра. На этом бедствия 36 г. для Рима не закончились. К стихии воды добавилась и стихия огня. Тацит сообщает:

«Тот же год поразил Рим ужасным пожаром: выгорела часть цирка, примыкающая к Авентинскому холму, и все строения на Авентинском холме. Уплатив владельцам сгоревших усадеб и доходных домов их полную стоимость, Цезарь (Тиберий — И.К.) обратил несчастье себе во славу. Эти щедроты обошлись в сто миллионов сестерциев и встретили в простом народе тем большее одобрение, что для себя принцепс строил очень умеренно и даже в общественном строительстве ограничился возведением лишь двух зданий: храма Августу и сцены театра в Помпеях; да и то, когда их постройка была закончена, он уклонился от их освящения, то ли из презрения к пышным обрядам, то ли по старости.^{411}