Тиберий: третий Цезарь, второй Август…

Сеяну в истории повезло больше, чем Плавцину. Наверно потому, что более всего о нем писал Тацит. Правление Тиберия потому привлекало к себе больше внимания позднейших исследователей. Да тут еще и бессмертные стихи Ювенала, о коих речь ещё впереди… О степени неизбывного интереса историков к личности Сеяна и его судьбе свидетельствует, к примеру, любопытное эссе Анны Ваннон: «Смерть Сеяна. Эссе в заполнение лакуны у Тацита».^{501} Споры о Сеяне продолжаются уже не одно столетие и утихать решительно не собираются. В русском антиковедении подробное исследование современных научных взглядов на проблемы возвышения Сеяна, его взаимоотношений с Тиберием, наконец, гибели и её причин, проведено В. Н. Парфеновым.^{502}

Итак, вернемся к личности префекта претория Луция Элия Сеяна. Какими же именно заслугами от так укрепил к себе доверие принцепса, что Тиберий столь высоко его вознёс? Тацит пишет об этом самым подробным образом:

«Сеян значительно приумножил умеренное влияние, которым прежде пользовался префект преторианцев, сведя рассеянные по всему Риму когорты в один общий лагерь, чтобы можно было сразу ими распорядиться и чтобы их численность, мощь и пребывание на глазах друг у друга внушали им самим уверенность в своей силе, а всем прочим — страх. В обоснование этой меры он утверждал, что разбросанные воинские подразделения впадают в распущенность, что в случае неожиданной надобности собранные все вместе они смогут успешно действовать и что, если они окажутся за лагерным валом, вдали от соблазнов города, у них установится более суровая дисциплина. Как только лагерь был закончен устройством, Сеян принялся мало-помалу втираться в доверие к воинам, посещая их и обращаясь к ним по именам; вместе с тем он стал самолично назначать центурионов и трибунов. Не воздерживался он и от воздействия на сенаторов, стремясь доставить своим клиентам должности и провинции. Тиберий не мешал ему в этом и был до того расположен к нему, что не только в частных беседах, но и в сенате, и перед народом превозносил Сеяна как своего сотоварища и сподвижника и допускал, чтобы в театрах, на городских площадях и преториях в расположении легионов воздавались почести его статуям».^{503}

Светоний, описывая то же событие, много более краток, а инициативу единого лагеря для всех преторианских когорт, который был создан на Виминальском холме, числит за самим Тиберием: «В Риме он устроил лагерь для преторианских когорт, которые до этого не имели постоянных помещений и расписывались по постоям».^{504}

Само это событие у Светония увязано с общей политикой Тиберия по укреплению безопасности в Риме и Италии. Тут же сообщается о военных постах, которые Тиберий разместил в Италии чаще прежнего.^{505} Главная цель очевидна: предупреждение возможных волнений. В эту политику Тиберия вписывается и сообщение Диона Кассия об учениях в 25 г. преторианской гвардии, на которых присутствовал сенат в полном составе.^{506} Демонстрация боеготовности императорской гвардии одновременно обьективно стала и демонстрацией особого доверия Тиберия к сенату, что далеко не всем было приятно, но никто не смел выразить неудовольствие.

Теперь обратимся непосредственно к событиям 23 года, когда не стало Друза.