Tiffani Rayz Svyatoy Greshniki 5

Она открыла рот и позволила ему положить клубнику на язык. Ее щеки сводило

от сладости ягоды. Она проглотила ее, потому что знала, он хотел этого.

- Тебе удобно? - поинтересовался он, поднося ей ложку какого-то чудесного супа

в тарелке. Она наслаждалась бы им, даже если бы на ее языке был пепел.

- Неудобно. Странно. Я чувствую себя странно.

- Тебе придется уточнить.

167

Святой. Тиффани Райз

- Я чувствую... - Элеонор замолчала и посмотрела на свое обнаженное тело. Она

крепко сжала ноги, втянула живот. Она расположила руки так, чтобы хоть как-нибудь

прикрыть грудь. - Очень хорошо ощущаю свое тело.

- Оно выставлено на показ?

- Именно.

- Я уже видел тебя обнаженной, - напомнил он ей.

- То было совсем другое. Мы были в постели в темноте и кое-чем занимались.

- Кое-чем? Ты можешь лучше. Чем мы занимались?

- Мы, - выдохнула она, ощутив странную тяжесть на языке. - Мы целовались и

трогали друг друга, и вы использовали пальцы, чтобы довести меня до оргазма

дважды, и это было потрясающе.

- Где я трогал тебя? - Сорен поднес ей еще одну ложку супа. Она не могла

поверить, что он ее кормил.

Ступни Элеонор онемели, руки дрожали.

- Вы действительно пытаетесь меня смутить… сэр? - Она добавила добавила

«O Holy Night» на фортепиано, красные и зеленыесэр» в конце.

- Да. Но еще тебе нужно без стеснения говорить обо всем со мной. Если ты

считаешь себя достаточно взрослой для свершения поступков, ты должна быть

достаточно взрослой, чтобы говорить о них. Так что ответь, где я тебя трогал?

Она закрыла глаза, вспоминая ту ночь с ним в его детской спальне. Но еще,

чтобы не смотреть на него, пока она отвечала на унизительные вопросы.

- Вы целовали меня в губы, шею и плечи. Вы целовали мою грудь и соски. Эм...

- Должен сказать, меня забавляет то, как девушка с таким откровенным пошлым

сознанием изо всех сил пытается произнести слово «O Holy Night» на фортепиано, красные и зеленыегрудь».

- Вы смеетесь надо мной.

- Да. Ты покраснела, и ты прекрасна, и я целиком и полностью наслаждаюсь шоу.

Продолжай.

- Могу ли я использовать нецензурные слова, сэр?

- Не сегодня. Ты должна быть точной и по-медицински конкретной. Ты назвала

Кингсли в лицо членососом той ночью, когда он обыграл тебя в блэкджек. Но сегодня

мне интересно, можешь ли ты произнести «O Holy Night» на фортепиано, красные и зеленыепенис» и не грохнуться в обморок.

- В следующий раз, когда буду играть с Кингсли в блэкджек, назову его пенисом.

Вот. Довольны, сэр?

- Конечно, доволен. Ты здесь, обнажена и подчиняешься каждому моему

приказу, несмотря на то, что нервничаешь и сгораешь от стыда. Наблюдать за тем, как

тебе неуютно, опьяняет.

- Вы получаете удовольствие от того, что заставляете меня чувствовать себя

жалкой, сэр?

- Да.

- Ненавижу это ощущение.

- Какое?

- Неловкости. Страха. Нет, не их...

- Уязвимости.

- Ненавижу, - повторила она.

- Я заметил. Ты редко чувствуешь себя уязвимой. Твоя дерзость и смелость, твоя

откровенная честность держит людей в страхе. Но сейчас ты здесь, обнаженная и

беззащитная. Тебе очень идет. Так что, пожалуйста, продолжай. Где еще я трогал

тебя? И открой глаза.

Элеонор неохотно подчинилась. Она потратила две секунды на то, чтобы

мысленно утопить Сорена в тарелке с супом, прежде чем ответить:

168

Святой. Тиффани Райз

- Вы трогали мои плечи, грудь, спину, задницу, то есть попу, ягодицы, или как ее

называют правильно. Мои бедра и ноги. И вы ввели в меня палец.

Сорен кашлянул.

- Вы трогали мой клитор и ввели в вагину палец, - исправилась она, четко

произнося каждое слово, и от нервов под ее руками проступил пот. - И мне это очень

понравилось.

- Мне тоже. Где ты меня целовала?

Элеонор зарычала и опустила голову на стол.

- Элеонор, тебе восемнадцать. Если хочешь, чтобы с тобой обращались как со

взрослой, ты должна вести себя как взрослая. Сядь ровно и ответь на вопрос.

Она выпрямилась и вытянула спину, как железный прут.

- Я целовала вас в рот, шею, плечи и грудь. Думаю, на этом все.

- Верно. В будущем я предоставлю тебе больше доступа к своему телу.

- Благодарю, сэр.

- Где ты меня трогала? - Он потянулся к бокалу с водой и вытащил кубик льда.

Он прикоснулся им к основанию ее спины, и она ахнула от внезапного холода.

- Я трогала ваше лицо, вашу шею, ваши плечи и вашу грудь, спину и пенис, вот, я

сказала это. Вы закончили с моими пытками?

- Нет.

- Мечтать не вредно.

Он скользил вдоль ее спины кубиком льда от плеч до поясницы. Элеонор

ухватилась за подлокотники стула и пыталась не ерзать.

- Сегодня я хочу поговорить с тобой о боли, - сообщил он, кубик продолжал

таять на ее коже. - Тебе больно?

- Немного. Мышцы сводит.

- Таким способом твое тело пытается защититься от холода. Я делаю это голыми

руками. Лед и мне причиняет боль.

- Кингсли говорил, что доминанты и садисты используют флоггеры, трости и

прочее, чтобы не навредить себе, пока причиняют боль другим.