Тифлис 1904

– Но это лишь ваши предположения!

– Разумеется. Вы вольны их оспаривать, подвергать сомнению, требовать проверки. Мы так и собирались поступить, разве нет? Идет дознание. В его рамках я сообщаю непроверенные сведения, полученные путем допроса арестанта. Постепенно наше дознание будет продвигаться вперед. Непроверенных сведений станет меньше. А подтвержденных фактов – больше.

Сыщик уговаривал начальника особого отдела, словно няня – капризного малыша.

– Хорошо, – согласился Трембель, – продолжайте излагать ваши непроверенные сведения.

– По словам двух лиц – Алибекова и Чолокова, – «постирочная» существует уже около трех лет. Началось все с услуги, которую Козюлькин оказал дашнакам.

Статский советник дернулся, но промолчал. Сыщик продолжил:

– Он тогда впервые обернул деньги, полученные боевиками путем шантажа. А потом понял, что спрос на такую услугу высокий и ее можно предложить многим.

– Кому еще? – подал голос полицмейстер.

– Кроме дашнаков, еще партии «Гнчак». Той, что покушалась на князя Голицына. Вообще же клиенты идут с трех сторон.

Трембель схватил карандаш и навис над столом.

– Первые – это террористы-революционеры. Они добывают средства или вымогательством, или экспроприациями. И там, и там деньги могут быть помечены, и возникает необходимость заменить их на «чистые».

– Это дашнаки, «Гнчак», а кто еще? – требовательно спросил статский советник.

– Еще эсеры, анархисты и большевики. От тех обменом занимается некий Камо. Слышали о таком?

– А то как же. Симон Тер-Петросян, сын подрядчика из Гори. Он сейчас в губернской тюрьме.

– Давно?

Начальник особого отдела задумался:

– Так… Когда бишь я его допрашивал? В сентябре прошлого года. С тех пор и сидит.

Странно, подумал сыщик. Имадин сказал, что Камо часто ходит на Александровскую улицу, дверь в казначейство ногой открывает. А он уже восемь месяцев находится в тюрьме. Действительно, слова приятеля надо перепроверять.

– Из политических все?

– Еще поляки. От них сюда приезжают курьеры и через соотечественников выходят на «большую постирочную».

Трембель черкнул что-то и сказал:

– Этих можно вычислить. Есть два человека, которые переписываются с Пилсудским. А я их донесения читаю. Теперь все?

– Из политических вроде все, – согласился Лыков. – Таким образом, это начиналось как армянский гешефт, а выросло в сложное и доходное дело.

– Вы сказали, клиенты идут с трех сторон, – напомнил Ковалев.

– Да. Вторая группа – это здешние разбойники. Их представляет Динда-Пето, он главный посредник между ними и казначейством. Абреки со всего Кавказа меняют «грязные» деньги через него.

– Ну это он нам скоро сам расскажет. А кто третий?

– Третий – некто Безвуглый, – сообщил питерец.

Полицмейстер сразу оживился:

– Беглый пластун? Давно мы эту сволочь ищем! Он тоже «стирает»?

– Безвуглый является посредником от российских бандитов. Те везут добычу в Тифлис, передают пластуну, который и совершает обмен.

Лыков нарисовал кружок и три стрелки.

– Это часть схемы. Надо добавить сюда еще несколько посредников, которых мы пока не знаем. Одним из них был убитый Багдасаров. Но не единственным!

– А он от кого получал заказы? – поинтересовался Трембель.

– Ну как же, Карл Федорович. Вспомните, с чего все началось. С квитанции в кальсонах Степки Латунного, первого домушника на Выборгской стороне. Думаю, штабс-капитан отвечал в «постирочной» за столицу.

– Может быть. Что еще известно?

– Известна фамилия одного из мошенников в Тифлисском казначействе: кассир первого разряда Баграм-бек Макинский. Но он занимается небольшими суммами, по мелочи.

– Откуда сведения, от тех же двух абреков?

– Имадин не абрек, а разбойник, – поправил Трембеля сыщик.

– А! Какая разница… Если сведения от этих двоих, значит, они так же бездоказательны.

– Пока да.

– Ну вот видите, Алексей Николаевич. На основании голословных обвинений мы никого арестовать не можем.

– Не можем, – согласился Лыков. – В том числе и банкиров.

– Каких еще банкиров? – удивились собеседники.

– В деле участвует не только казначейство. В сговоре с преступниками состоят также банковские конторы Цовьянова и Читахова, а еще банк Тифлисского городского кредитного общества.

– Черт, а я в нем свои деньги держу… – пробормотал статский советник. – Надо срочно забрать.

Тут он опять ударил кулаком по столу:

– Алексей Николаевич! Это что же выходит? Никому нельзя доверять, все продались?

Лыков лишь молча пожал плечами.

– Куда деньги-то переложить? – плаксивым голосом продолжил чиновник. – Семь тысяч триста пятьдесят рублей. Все, что успел скопить. А? Черти суконные!

Питерец деликатно откашлялся и пририсовал к кружочку еще три стрелки.

– Все? – устало спросил Трембель.

– Нет.

– Я так и знал… Вы хотите сказать, что у «большой постирочной» имеются здесь сильные покровители. Правильно?

– Карл Федорович, эта мысль лежит на поверхности. Вы говорили мне, что делали негласную проверку в казначействах края. И она ничего не обнаружила.

– Козюлькин, сукин сын, – вздохнул Ковалев. – Он же сам себя проверял. Потому и не обнаружил. А вы, Карл Федорович, требуете доказательств. Вот лучшее доказательство!