Тифлис 1904

– Согласен с околоточным. Мы давно заметили, что шайка Безвуглого жмется к местам квартирования армии. И состоит, возможно, из тех же солдат.

– Срочной службы или отставных?

– Всяких.

И пояснил свою мысль. Похоже, бывший пластун брал к себе служивых особенно охотно и пользовался в их среде большой популярностью. В январе его люди напали на окружной провиантский магазин. Убили интендантского капитана, а часового с подчаском только слегка помяли. Видать, ребята были в деле и заранее согласились не препятствовать. Бандиты захватили кассу с тремя тысячами рублей и оружейную комнату. А потом ловко исчезли. Стянутые на шум силы полиции упустили их. Следы банды потерялись возле казарм 15-го Тифлисского гренадерского полка. Судя по всему, семь или восемь налетчиков на двух санях заехали внутрь, минуя караулы. Может, им даже честь отдали… Последующее дознание ничего не обнаружило. Полицию просто не допустили в казармы.

– А куда смотрит губернатор? – возмутился Лыков.

Но Георгий Самойлович ехидно ответил:

– Числящийся по гвардейской кавалерии полковник Свечин смотрит в адрес-календарь. А там написано, что Тифлисский полк входит в Кавказскую гренадерскую дивизию.

– Это освобождает полковое начальство от ответственности?

– Алексей Николаевич, – полицмейстер понизил голос. – Начальником дивизии является великий князь Николай Михайлович. Со всеми вытекающими.

– Хм!

– То-то и оно. Еще во времена пребывания Михаила Николаевича кавказским наместником ему тут дозволялось все. Теперь детишки подхватили, прости, господи… Я, когда представлялся Николаю Михайловичу, явился в парадном мундире. А он вышел в подштанниках! Демонстративно. Такой вот человек. Кто нас пустит в казармы? Смешно и говорить. Командиры, конечно, службу знают и явных-то преступлений не допускают. А вот неявные… Я имею в виду потакание и иже с ним… Чтобы не выносить сор из полковой избы, пойдут на что угодно. А в казармах, сами понимаете, правят фельдфебели с унтерами. Эти-то и сговорились с Безвуглым. Только мы никогда не узнаем подробностей. Агентуры в армейских частях у полиции нет и быть не может.

– У жандармов должна быть! Давайте напряжем Трембеля. А он пусть запросит губернское управление.

– Давайте, – согласился Ковалев без особого энтузиазма. – Но лучше вы его напрягайте. Мне по должности не положено.

– И напрягу, – пообещал питерец. – Но что известно о связях Безвуглого? Притоны, штатные скупщики добычи, сообщники, любовницы, приятели…

– Приятелей у таких людей не бывает, – сказал помощник пристава. – Любовниц постоянных тоже. Есть есаул, правая рука. Зовут Мишка Мерзавкин, фамилия говорит сама за себя.

– Тоже пластун?

– Нет, стрелок. Из Пятого батальона сбежал прошлой весной, когда убил соседа по нарам.

– За что убил?

– За пустяк. Повздорили в бане из-за полотенца, и Мишка шваркнул недруга головой об печку. Сразу до смерти.

– Отчего же его в тюрьму не посадили? – удивился коллежский советник.

– Везли, да не довезли. Сбежал из-под конвоя. Прибился к Безвуглому и быстро сделал там карьеру. В жестокости Мишка мало чем уступает атаману. Он теперь в шайке главный вербовщик.

Гайдуков пояснил командированному:

– Кавказские стрелковые батальоны – любимые части князя Голицына. Туда полицию тоже не пускают. Так этот Мерзавкин устроил в овраге у стрелковых казарм клуб для всякого отребья. В карты там играют, ворованное продают, пьянствуют. Фельдфебели, конечно, в доле. И когда шайке нужно подкрепление, его берут прямо из батальонов. В марте Безвуглый напал на дом купца Тер-Григорова. В налете участвовало двадцать человек! Конечно, среди них были и срочнослужащие.

Лыков покачал головой:

– Пора, пора дрянь эту раскассировать… Не находите?

– Находим, – ответил за всех полицмейстер. – И время удобное. Великий князь сидит у себя в Боржоми. Голицын укатил в Петербург. За начальство генерал Фрезе, он даст необходимые распоряжения. Готовим сплошную облаву, господа. С чего начнем?

Снитко подмигнул Гайдукову, и тот поднялся:

– Разрешите доложить?

– Парамон Иванович! Ужели есть заготовка?

– Так точно. Мы получили сведения, что бандитский атаман Безвуглый обещал завтра прийти на именины к своему одностаничнику хорунжему Воронову.

– Ух ты! – оживился полицмейстер. – Вот новость. Вы будто заранее сговорились со Снитко. Даже подозрительно.

– Так работа ведется, Георгий Самойлович, – обиделся помощник пристава. – И днем, и ночью. Я этого атамана уже во сне вижу. Недавно приснился. Скалится и говорит с фанаберией: а тебе меня не взять! Теперь и поглядим.

– Где намерен справлять именины хорунжий? – спросил питерец.

– В трактире Мартирузова на Кахетинской площади. Это в Седьмом участке. Самый притон!

– Кахетинская площадь! – хлопнул ладонью по столу полицмейстер. – Шумное место, середка Авлабара. Когда сбор? Ночью?

– В том-то и дело, – осадил начальство Гайдуков. – По ночам наш пластун работает. Днем они должны отметить, в два часа пополудни.

И Ковалев сразу сник.

– Что не так, Георгий Самойлович? – насторожился сыщик.

– Кахетинская площадь, Алексей Николаевич, главная в Авлабаре, и на ней базар. Днем всегда людно.