Тифлис 1904

Думать о том, что Виктория не замешана в аферах, было приятно. И сыщик решил не спешить падать духом. Дознание уже близится к концу. Скоро все тайное станет явным. Тогда и разберемся, кто в чем виноват.

Выспаться коллежскому советнику не дали. В четыре часа утра его разбудил коридорный. Питерец протер глаза: рядом с ним стоял Трембель.

– Карл Федорович! Что стряслось?

– Вставайте, Алексей Николаевич. Матушникову зарезали.

Лыков не стал задавать лишних вопросов. Он быстро оделся, коляска вице-директора помчалась по пустым утренним улицам. Переехали Майданский мост, поднялись мимо замка и остановились на самом верху улицы. Из двухэтажного дома вышел околоточный надзиратель Гайдуков.

– Извольте сюда.

Квартира торговки, включая помещение ломбарда, находилась в полуподвале. В комнатах всюду был разгром. Труп хозяйки лежал на полу в кухне. Одна рана, точно в сердце. В луже крови виднелись разбросанные вещи: серебряные ложки, солонка, пара подстаканников.

– Это, видать, второпях уронили, – указал на них надзиратель.

– А что унесли, не удалось узнать? – спросил Лыков. – Книга для записи закладов цела?

– Никак нет, Алексей Николаич. Все обыскал, пока вас дожидался. Пропала, а может, и не было ее.

С улицы послышались торопливые шаги, и в комнаты ввалился полицмейстер. Глянул на тело и сказал:

– Эх…

– Вот вам и эх, – укорил его Трембель. – Если бы мы ее вчера арестовали – жизнь бы спасли. И заодно ниточку к аферам в казначействе. А теперь чего эхать…

Сыщик с вице-директором уехали, а полицмейстер остался на месте преступления.

Неожиданно в полдень Алексея Николаевича снова вызвал к себе Трембель. Он был взволнован.

– Ведь вы были правы, – сказал он без предисловий.

– В чем?

– Я получил донесение от секретного осведомителя. Он держит духан в Старых Куках. Правильнее сказать, притон, а не духан.

– И что в том донесении?

– У него накануне угощался известный абрек Спиридон Гратиашвили…

– Минуту, – перебил статского советника коллежский. – Вы имеете в виду Пидо Гратиашвили из Сагореджо?

– Да… А вы откуда его знаете?

– Поручик Абазадзе накануне своей гибели ездил арестовывать негодяя. Точнее, Арчил хотел пристрелить его, а не арестовать…

– И что?

– Я помню слова поручика. Он не застал абрека и сказал мне: будто кто его предупредил.

– Вот! – У вице-директора недобрым огнем загорелись глаза. – И я об этом. Еще когда ваш приятель-разбойник… как его?

– Имадин.

– Да, когда Имадин сказал, что полиция в крае продажная, я не поверил. А теперь получил доказательства. Мой осведомитель передал слова Гратиашвили. Абрек заявил духанщику: иду резать одну глупую бабу. Тот предостерег: убийство вещь такая, что всю полицию на уши поставит. После Безвуглого никак не отойдем, убытки несем, а ты опять туда же. Может, не надо? А Спиридон ему ответил: зарежу и сразу прочь из города. А насчет полиции не бойся: мне заказ кровь пустить передали от ее начальника, самого полковника Ковалева. Я ему давно плачу толику, потому и жив-здоров до сих пор.

Алексей Николаевич склонил голову, как на исповеди.

– Раз так, то и я вам кое-что расскажу. Похоже, они со Скибой заодно.

– С кем, со Скибой? А при чем тут трамвайщик?

– До того как выйти в отставку, Максим Вячеславович служил в петербургской сыскной, кстати, под началом нечистоплотного Виноградова.

– Не слышал про такого, – открестился Трембель.

– Тогда поверьте на слово, что он был жулик первый класс. При этом исправлял должность начальника. Ловил, кого хотел, точнее тех, кто ему не платил. А кто платил, тот гулял годами.

– Та-а-ак…

– Потом Скиба перешел к нам в Департамент полиции. Будто бы не ужился с Виноградовым. Но что там было на самом деле, никто не знает.

– Может, не поделили?

– Может, – кивнул Алексей Николаевич. – Фактом является то, что Скиба много лет занимался уголовным сыском. Знал всех крупных преступников столицы, и не только. Фартовые его уважали.

– Но это лишь ваши догадки. Здесь, в чужом городе, что может отставной сыщик?

– А вот послушайте, что я узнал сегодня.

И Лыков рассказал Трембелю о словах Дулайтиса и о разговоре с Щербаковой про часы. Умолчал лишь о загадочной блондинке под вуалью, в которой помощник пристава уверенно опознал Фомину-Осипову.

Трембель был поражен и долго выпытывал подробности. Особенно его удивила история с часами.

– Помню я его «Тиссот», частенько Максим Вячеславович им хвастал. Что же он так неосторожно?

– Тщеславие. Других таких нет в Тифлисе.

– Значит, вот кто у нас заправляет «большой постирочной»… Полицмейстер Ковалев. А с ним на пару бывший сыщик Скиба. Ну и…

Фон Трембель витиевато выругался по матери. Посмотрел с тоской в окно, потом вдруг хлопнул себя по ляжкам:

– Скиба! Ну конечно. А я все думаю: кто?

– Выкладывайте, – потребовал коллежский советник, почувствовав, что сейчас услышит что-то важное.

И не обманулся. Начальник особого отдела сообщил:

– В среде, близкой к боевикам «Дашнакцутюна», ходят слухи, что партия готовит какую-то крупную экспроприацию. Или, как у них говорят, экс.