Тигр и Дракон (СИ)

Переосмыслил Шэрхан слова, в императорском диктанте услышанные. Поерзал на кровати.

— То есть он этой вашей тётке описывает, что имеет меня как коня ретивого, и в хвост, и в гриву, но сам при этом не трогает? Зачем?

— Может быть, так положено?

Повертел Шэрхан фишку нефритовую в пальцах:

— Расскажешь про книжку подробнее?

— Рассказывать со стыда помру. Лучше на бумаге переведу.

— Спасибо.

— Обращайся.

Вот и засопела темнота. Шэрхан натянул штаны нижние и курту, подол длинный на поясе завязал и в окно вылез. Карманов гады не делали, так что фишку пришлось во рту держать.

Путь до купцовской комнаты заранее вычислил, а всё равно ошибся. Заглянул в окно, да в свете лампады купца не увидел. Вместо этого две девицы на кровати кувыркались. Одну не узнал, а вторая… точно, та самая девица, что на барабане ловко во время боя снежного играла. Ох и яростно девицы любились, будто дрались. Молодцы, не теряют времени даром.

Выкарабкался Шэрхан снова на крышу, пересчитал путь и в этот раз нашёл правильное оконце. Поскреб в стекло, в открывшуюся створку проскользнул.

Купец блеснул глазами.

— Тигр, тигр, — пищал, чуть не приплясывая.

Шэрхан протянул обслюнявленную фишку.

— Держи. Задом ради тебя, купче, рисковал. — Обнял толстяка на прощанье. — Скажи, пусть ждут.

Так же через окно выбрался и к своей комнате по крышам прошмыгнул.

На пол спрыгнуть успел, а к кровати шагнуть нет. Так молния шандарахнула, что ослеп, оглох и сознание потерял. Последнее, что увидел — Йиньйиня, голышом на полу простертого, а перед ним — силуэт, золотом в ночи блестевший.

12

Где-то недалеко застонали — без особой надежды, привычно. Где-то что-то мерно капало, ударяясь о камень. Влажный холод мерзко окутывал, обнимая все крепче, будто опостылевший любовник, пробираясь липкими пальцами под курту. Плечо ныло. Правая рука не двигалась.

Болезненно кряхтя, Шэрхан сел. Голова гудела, будто ею всю ночь кокосы кололи. Перед глазами мелькнули драконы, по золотому подолу плывущие.

— Очнулся? — тихо спросили. — Помнишь, что натворил? Понимаешь, где находишься?

Горло саднило. Мерзко ощущалась подсохшая рвота.

— Помню… Понимаю.

Потрогал руку. Не сломана, но вроде как не совсем своя. От плеча до ногтей тычут в неё сотни мелких ледяных иголочек. Отметин от нефритовой палки на теле было много, но, судя по огромному волдырю на предплечье, именно туда пришёлся самый сильный удар.

— Пройдет.

Загромыхали солдатские сапоги, лязгнула дверь. На пол мягко плюхнулась вышитая шёлковая подушечка, и драконно-золотые колени опустились на неё.

— Я-то думал — блажь, — сказал император, — от скуки решил фишку прикарманить. А ты, оказывается, для ведьмы своей расстарался.

Ведьма? О чем это он? Неужто на Сколопендру грешит?

— Она тут ни при чём. Купец… Да и он тут ни при чём. Попросил гостинец для дочери своей, а фишку — это я сам придумал.

Капли тяжёлые где-то в углу на камень глухо капали, а отдавалось, будто в самое темечко долбили. В соседней камере опять привычно застонали.

— Мой совет требует тебя немедленно казнить. Треть моих министров думает, ты шпион, посланный тайну порошка выведать. Треть думает, ты шпион, посланный тайну нефрита выведать. А треть считает, что ты шпион, посланный тайну шёлкопрядения выведать. Мотивы твои обсуждаются, но в том, что ты шпион и убийца, никто не сомневается.

— А ты что считаешь?

— А я считаю, что ты дурак. Силу и сердце боги дали, а ума пожалели. А ведьма твоя это знает и пользуется.

Этот вариант больше всего сочетался с выживанием, так что Шэрхан безразлично кивнул.

— Может и так. Только ни при чём тут советница, говорю же. Купец… Что с ним сделаешь?

Картины Анкатэша, доброго, честного, верного Анкатэша, замученного в этих катакомбах или вообще веткой проткнутого, захолодили сердце пуще мороза подземного.

— О себе беспокойся.

Шэрхан подался вперед. Понял, что даже не закован. Мог бы, наверное, попробовать напасть, да нефритовый стержень на императорских коленях выгнал глупые мысли из гудящей головы. Оставалось только молить.

— Не виновен он. Дочке гостинец попросил. Про нефрит и не знает ничего. Пожалей, прошу. Скажи, что с ним сделаешь?

Сидел император, вроде как раздумывая. Да ведь мучил просто. Что у него, расчётливого такого, плана еще нет, не верилось. Всё уже решил, только играется. Наконец, посмотрел сын дракона, как только он умел: вроде одного роста, а всё одно свысока чувствуется.

— Домой отпущу купца твоего. И даже фишку не отберу. Любопытно мне, что ведьма твоя с ней сделать попытается.

Да вот привязался к старушке.

— Ни при чём она, говорю же.

Вздохнул император глубоко, словно терпения набираясь.

— Про каждого купца, через портал торгующего, мне даётся бумага рекомендательная. С деталями семейными до третьего колена. Я к себе кого попало не пускаю. — Посмотрел пристально. — Нет у твоего купца дочерей. Два сына имеются. А дочерей нет.

Шэрхан отпрянул. Вранье. Ошибка. Что за бред? Зачем Анкатэшу обманывать? Да если бы и вправду Сколопендра ему фишку заказала, почему так сразу и не сказать? Шэрхан бы и для неё украл.

Украл бы?