Тигр и Дракон (СИ)

Посмотрел Шэрхан на Яо: лицо землистое, глаза запавшие, руки дрожат. Как оставить? Но услышал тихое: «Иди», и пошел. Недалеко до двери было. Как через тела, будто игрушки детские на полу разбросанные, переступил, так в неё и уперся. Ключом открывать не понадобилось — отворилась без усилия. Во внутреннем дворе ярко горели факелы, выхватывая самое важное: солдат, ястребиные стяги к стенам прибивающих; гору золотолатных тел, снопом у дороги скиданных; голову белоусую, за пучок к воротам прибитую. Обрубили, значит, хвост. Выругался Шэрхан и дверь беззвучно прикрыл. Обратно пошёл.

В коридоре было темно так, что только третьим глазом и разглядеть, без конца о шлемы пернатые запинался. Пока выбирался, вдали зашаркали суетливо шаги, и Шэрхан заторопился. Танцуют они там, что ли?

Вышел на свет лампады. Яо всё так и стоял, к стене прислонившись, только теперь не за грудь держался, а за живот. А с пальцев кровь капала, красным по платью золотому растекаясь. Так обомлел Шэрхан, что даже нож, из раны торчащий, не сразу заметил. А как увидел, так крутанулся, меч поднимая, да поздно. Ударила молния в спину, руку разжимая, потом в затылок, на колени бросая, и, наконец, в темечко, по полу раскатывая.

— Это ж надо, — сказал над ним Вэй. — Один человечишка, и жил-то тут полгода, а так нагадил. Ведь и сучку драконову на тебя натравливал, да и та не управилась… — Скривился и меж глаз молнией стукнул.

Боль, что всё тело просверлила, была хуже смерти. Вживую вспорола череп, раскромсала мозг, вырвала глаза. Закричал Шэрхан так страшно, что голос сорвал, и всё, что мог, это лежать и скулить. Добей, добей… Вокруг стало темно, но обморок не приходил. Боль держала сознание на самом краю забытья, чтобы выжать каждую каплю мучений.

Голос въедливый пробился сквозь туман. Говорил на цзыси по-доброму, почти с отцовской нежностью:

— Прости меня, сын дракона, что самому пришлось. Все ждал, что кто-нибудь справится, да больно вы с тигром спелись.

— Не хотел руки марать?

— Да ты что. Ведь наставник тебе какой-никакой. Да только не слушал ты мои наставления. Говорил же я, забудь про реформы.

— Князья припёрли?

— Да уж, конечно, припёрли. Подотчетность не нравится. С единой монетой да весом на обмене и обвесе не разживешься. И с чиновниками ты палку перегнул. Тысячу лет кумовством жили, а ты все экзамены да экзамены. Кто ж захочет, чтобы вместо сына да свата на важной должности умник какой из простых сидел? Вот и вызвали меня. И за обещания отвечать заставили.

— А ты и рад был.

— Не рад, но выгоду увидел. Совсем ведь ты голову потерял. Ишь, гарем распускать собрался. Что я-то делать буду?

— Смотри, Вэй Ишань, найду я тебя. За всё, что ты мне сделал…

Что-то прокатилось по полу, будто пнутое, и в руку Шэрхана ткнулось — твёрдо и холодно. Пальцы сами собой сжались.

— Неужто думаешь, зверь твой ручной тебя спасет? Да ведь варвар он, энергии не имеет.

— И правда, варвар. Откуда ему цзыси знать? И что в стержне нефритовом сзади дротик отравленный имеется, тоже не знает.

— Говорю же, голову ты потеря…

Прервался Вэй на полуслове. Очень хотелось верить, что попал ему дротик в горло, но тут же послышались возня и хрипение. Надрывный стон. Хлопок молнии. Тишина. А потом по полу заскреблись, придвигаясь. Из рук забрали стержень и прижали к горячечно-дрожащему телу, боль вытягивая, только не там лечили.

— Что с тобой? — прохрипел Яо. — Я же вижу, где-то еще болит, но отметин нет.

Зубы стучали так, что казалось, раскрошатся.

— Точка… — выдавил Шэрхан. — Точку… сотри.

По лбу завозил влажный палец, морок стирая. Яо вскрикнул и замер.

— Превеликий дракон…

Не каждый день, наверное, глаз посередине лба видит, пусть даже и закрытый.

Опомнился Яо быстро. Коснулся стержнем глаза, от боли избавляя, будто из трупа возрождая, будто крылья даря. Зрение вернулось, мышцы силой налились, грудь от дыхания чуть не взрывалась.

Шэрхан сел, головой потряс, огляделся. Невдалеке лежал Вэй, проткнутый дротиком в ухо. Рядом сидел Яо, всё ещё рукой рану зажимая.

— Татуировка, значит, — усмехнулся он невесело, на стену заваливаясь. Выглядел совсем плохо.

— Себя почему не лечишь?

— Не нефритовый нож, — сказал Яо, прикрывая глаза. — Самый обычный.

Шэрхан убрал его ладонь, рану осмотрел. Ножик широкий, но короткий и беззубый. Крови будет много, зато хоть мясо не вырвет.

Из курты Вэя вышли отличные повязки. Когда Шэрхан выдернул нож и на пальцы ему брызнула теплая кровь, Яо застонал и дернулся. Шэрхан тут же прижал белую тряпку и туго перевязал.

— Артерию не задело, слышишь? Если не заразится, выживешь.

Яо молчал, и Шэрхан прижал ладонь к щеке. Холодная кожа была, мокрая.

— Яо, послушай меня. Я тебя отсюда вытащу, это я тебе обещаю. Только ты должен показать мне, куда идти. Без тебя так и помрем здесь в подвале от голода. Слышишь? Через эту дверь ходу нет. Другой выход знаешь? Только чтобы через комнаты конкубинов пройти.

Так и не открывая глаз, Яо сказал:

— Пойдём. Только в гарем ты тоже зайдёшь. Дети мои…

— Так ведь сказал Вэй…

— Не поверю, пока ты не скажешь, что сам трупы видел.