«Тигр» охотится ночью

– Мама, ну мне просто надоело сидеть в Париже и ждать вас, ждать! Я хочу быть рядом с вами, с тобой и Натали. Я тоже хочу сделать что-то полезное для своей родины.

– Для какой именно?

– Для Соединенных Штатов.

– А-а, вон оно что…

– Мама, в Париже сейчас почти каждый день проводятся демонстрации, на которых люди кричат, что эта война преступна. Причем наряду со студентами и профсоюзами митингует даже уличная шваль. Как будто все разом помешались на коммунистических идеях! Наверное, хотят, чтобы коммунизм распространился по всему миру, чтобы в каждой стране были свои Сталины, Хрущевы, Хо Ши Мины. А я этого не хочу! Я слишком хорошо помню Берлин сорок пятого года. Я ненавижу коммунистов! За то, что они разрушают все живое и сеют повсюду смерть. А здесь теперь гибнут молодые американские парни. Гибнут как и тогда, на улицах Берлина в сорок пятом. За то, чтобы избавить мир от всяких Хо Ши Минов с их проклятым коммунизмом. И я тоже хочу принять в этом участие. Хочу помочь нашим солдатам. Разве это неправильно?

– Похоже, это уже не каприз, а позиция… – озабоченно пробормотала Маренн. – Значит, так, Джилл, – строго стукнула она ладонью по столу, – я, конечно, твою позицию разделяю и запретить тебе ничего не могу – ты уже взрослая. Тем не менее на правах старшей по возрасту приказываю: из штаба – ни ногой! Иначе вылетишь из Сайгона в одночасье, уж это я тебе обещаю. Потребуется – подключу даже самого Эйзенхауэра. Чтобы никаких рейдов, походов и самостоятельных вылазок в город! Поняла?! – Джилл угрюмо кивнула. – А вообще-то ты отлично выглядишь, дочь, – улыбнулась Маренн. – Сменила прическу, появился блеск в глазах…

– Мама, ну здесь ведь кругом молодые офицеры! – обрадовалась Джилл смене настроения матери. – Зачем же я буду пугать их своей сединой? Подумают еще, что я древняя старуха. И потом, ты же сама хотела, чтобы я вышла замуж за парня из Техаса. Забыла?

– Том, – повернулась Маренн к Роджерсу, – в вашей «Тигриной стае» не найдется парня из Техаса? Может, если мы обеспечим мисс Джилл техасцем, она сразу отправится домой? И мне спокойнее будет…

– Сколько угодно, мэм. И не только из Техаса. Есть даже негры.

– Во, Джилл, не хочешь? – рассмеялась Маренн. – Я шучу, конечно, но ты меня все-таки ошарашила своим приездом. Похоже, мне нужно сказать Эйзенхауэру спасибо за эту войну. Он снова обеспечил всех нас работой. Даже мою тихоню Джилл. А как, кстати, отнесся к твему решению Пауль? – поинтересовалась она. – Или он вообще не в курсе перемен, произошедших в твоей жизни?

– В курсе, мама, – озорно тряхнула Джилл роскошными золотистыми волосами. – Они с Алексом решили, что будут ездить сюда по очереди.

– Куда сюда?! – Маренн снова схватилась за голову.

– Сюда, в госпиталь. Так мы сможем видеться. Пауль меня понимает.

– Что ж, перебирайтесь тогда все сюда, а я, пожалуй, вернусь в Париж, – развела руками Маренн. – Уж кто-кто, а я навоевалась с лихвой. Вот оставлю вас всех здесь, а сама вернусь домой. Пока вы меня с ума своими сюрпризами не свели. – Она встала, прошлась по комнате и вдруг резко остановилась. Повернулась к Джилл: – А где Натали? Она оставалась здесь, когда я уходила. Ты ее видела?

– Нет, мама, с Натали я еще не встречалась. Здесь никого не было, когда я пришла, – растерянно ответила та.

Маренн быстро проследовала к телефону, сняла трубку.

– Мисс Голицин сейчас в госпитале? – строго спросила она у дежурного.

– Нет, мэм, – ответил тот. – Мисс Голицин ушла сразу после вас. Куда – не сообщила.

– Благодарю. – Маренн опустила трубку, и тут ее взгляд упал на лежавший у телефонного аппарата листок бумаги, исписанный почерком Натали. Она взяла его, пробежала глазами по тексту, повернулась к Тому и протянула записку ему: – Прочтите, майор. Мне кажется, это адресовано больше вам, чем мне.

– А что случилось, мама?! – воскликнула Джилл, но Маренн жестом попросила ее помолчать.

Том между тем прочитал: «Мама, я решила вернуться в Париж. Ушла выяснить, как можно досрочно уладить все формальности. В твое отсутствие ко мне приходила женщина, назвалась любовницей Тома. Так что наша размолвка с ним, я думаю, к лучшему. За меня не волнуйся, мама. Я скоро вернусь».

– Что за женщина была у меня в кабинете в мое отсутствие? – Маренн уже снова допрашивала по телефону дежурного. – Кто разрешил ее впустить? У нас военный объект или проходной двор?

– Мэм, посетительница записана у меня как мадам Сюзанна Дюпре-Ортиль, – испуганно оправдывался дежурный. – Она попросила доложить о ней мисс Голицин, я доложил, и мисс сама распорядилась впустить ее…

– Как долго эта мадам здесь находилась?

– Всего несколько минут, мэм. Вскоре после ее ухода ушла и мисс Натали.

– Понятно. Благодарю. – Маренн вернула трубку на место и спросила Тома, внимательно глядя на него: – Майор, вам имя Сюзанна Дюпре-Ортиль о чем-нибудь говорит? Не изволите ли объяснить, с какой стати эта дама решила нанести визит моей дочери?

– Это моя бывшая любовница, мэм, – ответил Том, не отведя взгляда.

Джилл закашлялась.

– Понятно.

– Мэм, я подчеркиваю: бывшая!