Тигр под наркозом

Стоя возле питейного заведения в старину, лошадь безропотно ждала подвыпившего хозяина и привозила его, заснувшего в санях, к воротам дома, безошибочно находя дорогу даже в метель. Пьяный возница, остервенело нахлестывающий коня, опасен, однако, неизмеримо опаснее повыпивший водитель машины. Вот как описал одно из дорожных происшествий поэт Б. Салимов:

В Махачкале
На днях по перекрестку
На «Волге»
Ехал знатный футболист.
Он наскочил на конную повозку,
А в «Волгу» угодил мотоциклист.
В больнице экспертиза состоялась,
И выяснились странные дела:
Из всех из них —
В итоге оказалось —
Лишь только лошадь
Трезвая была!

Не лишай барды корову. В США ставили опыты: скармливали свиньям продукты винокурения. Хавроньи быстро засыпали и давали хороший привес. Свинья охотно поедает пропитанную алкоголем пищевую массу, изрыгнутую человеком при рвоте. Нередко бывало и бывает, когда не насытившись, это животное заодно отъедает уши, пальцы или еще что-нибудь у бедного пьяницы, валяющегося рядом. Свинья во хмелю «поет», как и сильно подвыпивший человек. В народе говорят: «напился, как свинья».

Несмотря на свое имя, осел не так уж и глуп. Однажды протянутая животине хозяином автозаправочной станции во Флориде бутылка охлажденного пива стала роковой. Осел не только приобщился к веселящим жидкостям и стал алкоголиком, но и научился самостоятельно выливать себе в глотку содержимое пивной бутылки.

Получение скотом алкоголя с кормами-отходами винокуренного производства — обычная вещь. Коровы знаменитого караваевского стада, что под Костромой, ежедневно получают по 5 ведер барды. Когда сообразили, что с ней буренка выпивает около 150 г. спирта, что в переводе на водку приближается к пол-литровой бутылке, схватились за голову. Блеснула идея: исключим барду, а с ней коровьи выпивки — поднимем надои. Но коровы, лишенные барды, снизили надои. Тогда заменили заводскую барду искусственной — безалкогольной. «Она в несколько раз выше заводской по питательности,— пишут работники совхоза,— но ни разу не удалось полностью компенсировать эффективность заводской барды».

Кролики так привыкают к пивной дробине — отходам пивоварения, что при раздаче ее проявляют сильное беспокойство, хватают этот корм из рук, не обращая внимания на другую пищу.

Бесплодность антропоморфизма. Ветеринары Кировского сельскохозяйственного института, ставившие острые опыты на собаках, были однажды удивлены: наркоз не действовал — приходилось обычные дозы наркотика увеличивать в два-три раза. Как выяснилось, очередную партию бездомных собак отловили в районе пивной с залом на открытом воздухе. Любители выпить подкармливали голодных собак хлебом, смоченным в пиве, а иногда наливали его собакам полакать в пустые консервные банки... При оперировании алкоголиков та же проблема: наркотики в обычных дозах не действуют на них.

В лаборатории академика И. П. Павлова был пес, который без всякого принуждения пил неразведенный спирт. Я знал овчарку-самца, который добровольно потреблял вместе с гостями хозяев все спиртное: сухие и крепленые вина, водку, коньяк. Так продолжалось со щенячьего возраста до года, а потом пес «завязал» — начисто отказывался от подносимой рюмки. Значит, среди животных есть не только отрицательные, но и положительные примеры для пьющих людей!

У архитектора нашего города Ивана Максимовича Синицы была красавица-собака. Стройная, изящная самочка с темными выразительными «человеческими» глазами. А у меня был пес такой же породы. Тоже красавец. Нет собак красивее пойнтера. Порода эта старинная. Ей привили многие ценные качества: деликатность и даже, я бы сказал, стыдливость; пойнтеры очень переживают, когда над ними смеются. Мы с Иваном Максимовичем решили «породниться», то есть повязать наших собак. Познакомили их в нужный момент. Они понравились друг другу. Но Лер был слишком деликатен, а Лада чрезмерно стыдлива. Короче говоря, у них ничего не получалось. Тогда кто-то из нас предложил прибегнуть к рюмке вина. Вспомнилась строфа из Игоря Северянина: «Вонзим же штопор в упругость пробки и взоры женщин не станут робки...».

Я сбегал домой. Но вина не нашлось, я принес стоявшую с Нового года недопитую бутылку «столичной». Иван Максимович раскрыл рот Ладе, а я влил в него горячительной жидкости. Лада отчаянно мотала головой, плевалась, но дело было сделано: через пятнадцать минут она заметно повеселела, вела себя раскованно, стала настойчиво заигрывать с Лерушкой. Он недоуменно посматривал на нас: что это, мол, она? И чем от нее пахнет? У Лады появилась странная походка — она смешно виляла задом. Но это был признак не столько изменений взгляда на жизнь, сколько слабости задних ног... и наша выдумка не достигла своей цели. Антропоморфизм не принес успеха.