Тигр под наркозом

Русаки и печеный хлеб. Опыты по отлову зайцев продолжили Нестеров и Замахаев, неторопливый, проникающий в суть вещей, прошагавший войну человек. Привлекали зверьков привадой — сеном или осиновыми ветками, смоченными соленым раствором. Лакома соль для зайца: до земли выгрызет снег, коли смочен он раствором. Возле привады клали морковку. В ней с комля сверлили ножом глубокую, чуть не до конца дырочку. А потом морковную стружку смешивали с барбитолом и закладывали в эту дырочку. Заяц охотно и большей частью целиком съедал морковку. Горечь, видать, ему нипочем. Понятно, горькую осину гложет, потому и коварной морковкой не гнушается. Иногда ее для большей аппетитности в рассол окунали.

Нежданно-негаданно оказалось, что русак охотно ест печеный хлеб. Смешивали барбитол с мякишем. Получался сонный бутерброд. Почему заяц хлеб любит, удивлялся Геннадий. Ведь в природе нет булочных. И еще удивил нас заяц. Отказалось, что к снотворным он крепче лисы; ему на килограмм своего веса нужна вдвое большая доза, чем ей. Был случай, когда русак остался жив-здоров, слопав 660 мг барбитола на килограмм своего веса. При такой дозе ни один хищник не выживает. А зайцу ничего.

След у русака, принявшего дозу, особый. Пальцы и лапы расставляет пошире. Но если доза не очень велика, заяц, собираясь на лежку, несмотря на шаткость походки, проделывает все положенные артикулы: сдвойку и сметку, чтобы замаскировать свое местопребывание.

Проснувшись в избе, заяц озирается. Изо всех сил старается удержать задние ноги в нормальном положении, которые все время едут вбок. Мускулы у него действуют по-разному: «сгибатели и разгибатели», как говорят анатомы, работают нормально, а «отводящие и приводящие» подводят. Но если на улицу вынести, дает стрекача, припустит двухметровыми прыжками. Бег для зайца — основа жизни и благополучия. Механизмы, его обеспечивающие, наиболее прочны, выходят из строя в последнюю очередь.

Одноразовое введение снотворного, что происходит при отлове животных, существенно не отражается на их здоровье. Были случаи гибели, когда дозы оказывались чрезмерными. Но если зверь благополучно просыпался, то он, как правило, был здоров. Усыпленных и пойманных зверей показывал ветеринарам-профессорам, и они после самого тщательного осмотра не обнаруживали никаких патологических изменений. Обычно акт экспертизы по этому случаю заканчивался формулой: «животное клинически здорово». Отлов иными, старыми способами чаще вредит здоровью зверей. Травмы, увечья, шок от испуга, кончающийся смертью животного, — обычные явления, хорошо знакомы зверолову.

Ворона подражает боярину. С птицами творилось что-то загадочное: то ворона съест такую дозу, от которой, казалось бы, только один путь — на тот свет, а ей как с гуся вода, то от маленькой дозы окочурится. Потом уж кое-что прояснилось. В старину пировали изнурительно: ели и пили по нескольку дней, а желудок не резиновый. Чтобы продлить удовольствие от поглощения яств и напитков, отработали прием: переевший боярин, выйдя на крыльцо, щекотал себе перстом корень языка, за сим следовало опорожнение чрева, и отдышавшийся обжора снова светил к столу, чтобы продолжить употребление жареных лебедей и хмельных медов. Нечто подобное наблюдается у ворон и других птиц. Съела, что-то не то или лишнее — и все обратно выкинула. Происходит как бы саморегуляция дозировки.

Обмен веществ у птиц высокий — печка организма горит ярко. В ней быстро сгорают, нейтрализуются дозы снотворного, если они поступают медленно, когда желудок наполнен едой. Но когда он тощ, всасывание идет быстро, в крови создается ударная концентрация, в результате ворона при приеме даже малого количества наркотика спит беспробудным сном.

Интересно и другое: у птиц вкус своеобразный, видно, не чувствуют горечи, им что хочешь скормить можно. Не то что хищному зверю. Это облегчает отлов птиц с помощью снотворных.

Поначалу с ловлей их тоже были трудности, а потом стали приманки выкладывать не днем, а вечером, на ночь. Прилетит утром на приваду голодная ворона с пустым желудком, немного поклевала и, глядишь, уже спит. Если рано пришел, не дается в руки, но подпускает близко: ловили таких удочкой с петелькой на конце.

Чаще всего птица засыпает на животе. От ее тепла протаивает лунка, и птица уходит в снег. Иной раз только голова видна. В снегу тепло — не замерзнет. Бывает, придешь поздно, а на приваде одни лунки пустые с желтизной на остром конце. То экскременты остались, а птицы проспались и улетели.

Однажды вороны стали улетать регулярно. Дозу увеличили, все равно улетают. Оказывается, появился «нахлебник» — ястреб-тетеревятник. Он приспособился таскать с привады наших спящих ворон. Пришлось поймать его. Дозу переборщили: ястреб проспал целых восемь суток. Кормили и поили хищника во сне. Это помогает выходу из сна. Таким же образом Геннадий Нестеров поймал беркута, который долго у нас жил.