Тигр снегов

Существует у шерпов поверье, что критический воз­раст для женщин наступает около тридцати лет, для мужчин – около сорока. Именно в эти годы жизни с человеком случается самое хорошее или самое пло­хое. И вот подошел как раз мой критический воз­раст – мне исполнилось тридцать шесть лет, когда я ходил на Нанга Парбат, – и начало было нехоро­шее. На «Голой горе» я впервые участвовал в экспе­диции, потребовавшей человеческих жертв, а в следую­щем году – еще в двух, столь же трагических. Три восхождения подряд с роковым исходом… И хотя я сам остался невредим, все приметы сулили беду. Лишь в 1952 году моя фортуна совершила неожиданный кру­той поворот. Но об этом позже.

Я слышал, как англичане говорят «сегодня густо, а завтра пусто», это же можно сказать о восхожде­ниях в Гималаях. В течение ряда лет во время войны и после нее экспедиции почти прекратились, и стало очень трудно с работой. Зато в начале пятидесятых годов в каждом сезоне экспедиций было несколько, и с какой ни пойди, все казалось, что ты упустил дру­гую, не менее, а может, и более интересную. В 1950 го­ду, когда я ходил на Бандар Пунч, французы штурмо­вали Аннапурну, взяв рекордную для того времени высоту. Разумеется, в этой экспедиции участвовало много наших шерпов; мой старый друг Ангтаркай за­нимал должность сирдара. Им пришлось немало по­трудиться, чтобы спустить восходителей с горы жи­выми; слушая их рассказы, я жалел, что не участвовал в великом событии. Далее, в том же году, когда я был на пути к Нанга Парбату, Тильман и американский альпинист Чарлз Хаустон впервые провели неболь­шой отряд через Непал к южной стороне Эвереста. Правда, они не были снаряжены для настоящего вос­хождения, но зато отряд прошел через Соло Кхумбу к подножью горы и собрал очень много новых данных для штурма с южной стороны. А я жалел, что и эта экспедиция состоялась без моего участия.

В 1951 году на Эверест выступила новая большая экспедиция во главе с Эриком Шиптоном. Они не очень надеялись взять вершину, но намечали под­няться возможно выше и разработать хороший южный маршрут. Я столько раз ходил на Эверест и так свык­ся с ощущением, что это моя гора, что страшно пере­живал невозможность идти с ними. Однако нельзя быть одновременно в двух местах, а я уже договорил­ся через Гималайский клуб с другой группой. Речь шла о французской экспедиции на Нанда Деви, где я побывал еще в 1936 году, правда не совершив на­стоящего восхождения.

Вместе с другими шерпами – меня опять назначи­ли сирдаром – я встретился весной в Дели с восхо­дителями, и вскоре мы двинулись в Гархвал. Мне приходилось иметь дело с говорящими по-французски швейцарцами в 1947 году, но никогда еще с настоя­щими французами. Я убедился, что они полны реши­мости и энтузиазма. Взятие Аннапурны в прошлом году вызвало большое воодушевление во Франции; все тамошние альпинисты только и думали о Гималаях, и первоначально было задумано штурмовать еще бо­лее высокую гору. Однако им не удалось получить разрешения, тогда они разработали смелый и ориги­нальный план штурма Нанда Деви. Как уже говори­лось, глазная вершина была взята Тильманом и Одел­лом в 1936 году, а в 1939 году польская экспедиция взошла на несколько уступающую ей по высоте сосед­нюю вершину, известную под названием Восточная Нанда Деви. Вместе с тем никому еще не удавалось взять обе вершины на протяжении одной экспедиции. И вот французы решили осуществить это, причем не путем последовательного восхождения, а перейдя с одной вершины на другую по соединяющему их вы­сокому гребню. Ничего подобного еще не знала исто­рия Гималаев; экспедиция сулила много трудностей и опасностей.

Нас было восемнадцать человек: восемь французов во главе с Роже Дюпла, в большинстве лионцы, де­вять шерпов и представляющий индийскую армию «Нанду» Джайял (теперь уже капитан), с которым я ходил на Бандар Пунч в 1946 году. Сверх того, как обычно, местные носильщики. К сожалению, у нас бы­ли неприятности с ними из-за жалованья, однако, не­смотря на споры и даже уход отдельных носильщиков, мы продолжали путь, прошли глубокую долину Риши Ганга и оказались в конце концов у восхитительного цветника «Святыни» у подножья Нанда Деви.

«Благословенная богиня». «Святая гора»…

В предыдущий мой поход сюда нашей целью было не восхождение, и на меня произвела большое впе­чатление красота горы. Теперь же другое дело: мы пришли взять даже не одну, а обе вершины, и я видел не только их красоту, но и огромные размеры и гроз­ный вид. Особенно внушительной казалась часть горы, служащая ключом ко всему плану, – соединяющий обе вершины большой гребень, по которому думали пройти французы. Высота главной вершины Нанда Деви 7816 метров, восточной – около 7400 метров; зубчатый гребень нигде не опускается ниже 6900 мет­ров. А длина его превышает 3200 метров! Бесспорно, нам предстояла тяжелая задача, и я не очень-то верил в успех.