Тигр снегов. Неприкосновенная Канченджанга

На левом берегу ледника, напротив Октонга, лощин нет, здесь он также упирается в скалы и льды вдоль подножия Ратонга и Кабру, однако севернее Tco левый склон долины прорезает эрозионная лощинка, в которой Рэберн разбивал лагерь Нао. Ее замыкает спускающийся с востока, с Талунга и Кабру, боковой ледник, который соединяется с главным, немного не доходя «Угла». Сразу за боковым ледником открывается еще лощинка. Дальше южный склон долины образован северным фасадом Талунга; скалы и лед подступают вплотную к главному леднику.

«Угол» образован скальным ребром Талунга. Здесь ширина главного ледника равна примерно 1200 метрам. Затем он расширяется и принимает два основных притока: с севера — льды, спадающие с Джанну и с гребня между Джанну и западной Канченджангой, с востока — льды, покрывающие склоны Талунгского седла и самой Канченджанги.

Мы сразу же убедились, что перебрасывать грузы по Ялунгскому леднику будет труднее, чем мы предполагали. В первый раз понадобилось три дня на то, чтобы достигнуть «Угла»; дальше мы не стали продвигаться, если не считать однодневной рекогносцировочной вылазки.

Мы шли все время по свежему снегу, не видя никаких следов тропы. Особенно трудным был последний, третий день в лощине ниже «Угла» — мы то и дело проваливались по пояс в сугробы между валунами на крутом склоне. Носильщикам приходилось тяжело. Несмотря на небольшой подъем, три километра составляли максимальный дневной переход. Первый лагерь, Ледниковый, разбили посреди ледника, на полпути между Октонгом и лощинкой на левом склоне, второй — в устье лощинки. Здесь находился некогда Валунный лагерь Кемпе; мы назвали свой Трещинным. В огромном валуне высотой около шести метров и в самом деле есть узкая трещина; Джо Браун не замедлил подняться по ней.

Наша разведка показала, что отрезок пути от Ялунгского до Ледникового лагеря слишком велик для носильщиков, а от Ледникового до Трещинного — короток, поэтому мы устроили лагерь у Октонгского ущелья, назвав его Моренным. От Ялунгского до Моренного лагеря было километров девять-десять, этот путь покрывался за первый день, от Моренного до Трещинного — три с лишним километра, и от Трещинного до Углового — три с половиной. Каждый этап отвечал однодневному переходу, что уже говорит о заметной разнице в трудности преодоления участков. Самым тяжелым был отрезок сразу за Моренным лагерем. От луга, на котором стояла наша палатка, мы карабкались по валунам к острому гребню морены. Восточный склон морены спадал к леднику под углом 60 градусов — 60 метров грязи и гравия, из которого торчали валуны и обломки разной величины. Поминутно слышался грохот: какой-нибудь камень срывался на ледник, увлекая за собой мелкие голыши. Нижнюю часть склона исчертили крутые параллельные желоба, выбитые падавшими камнями, а подножие напоминало берег моря — вдоль всего края ледника, сколько хватал глаз, были навалены груды камня.

Переход по леднику до Углового лагеря был очень утомительным и подчас скучным. Одна за другой возвышались усеянные валунами ледяные гряды; озера все-таки вынуждали делать большие петли. Первая часть пути пролегала по грудам камней, засыпанных свежим снегом, а под конец нужно было преодолеть опасный участок, где нам постоянно грозили лавины с нависающих ледников Кабру.

Утром 28 марта, когда Стритер и Клегг находились с отрядом шерпов в Ледниковом лагере, я шел в Угловой лагерь. Устав, присел на минуту отдохнуть и оглянулся назад, на долину. Вдруг где-то слева послышался отрывистый треск: с Кабру сорвалась глыба льда. Она упала в том месте, где мы проходили накануне, и разбилась вдребезги. Облако белой ледяной пыли поползло в сторону Ледникового лагеря, скрыло его от меня и подкатило к противоположному склону. Я утешал себя мыслью о том, что это всего лишь облако. Ледниковый лагерь защищен многочисленными грядами, на преодоление которых у нас ушло вчера столько усилий, и вряд ли до него докатятся крупные глыбы. Но и вихрь мог, во всяком случае, сорвать палатки.

Позднее Стритер рассказал мне, что их вдруг окутало облако и выпал снежок, но этим все и ограничилось. Клегг, спавший в своем спальном мешке, даже не проснулся.

28 марта Маккиннон, Харди, Браун и я впервые вышли к «Углу»; накануне бушевала вьюга, и мы двигались по склонам, покрытым глубоким мягким снегом. Пока шерпы разбивали лагерь в воронкообразной лощине возле самого «Угла», мы стали взбираться на боковую морену. По пути к Моренному лагерю мы уже рассмотрели предвершинную часть горы — участок Верхнего ледопада, Большую террасу, Сходни, — но подножие еще совсем не видели.

Дул ветер, вороша сухой снежок, однако небо оставалось в этот день ясным дольше обычного, и, когда мы обогнули «Угол», нам открылся замечательный вид: весь юго-западный фасад Канченджанги — 3000 метров от подножия до вершины.