Тигр, светло горящий

Мисс Пелхам повернула голову и сердито посмотрела на собравшихся у нее за спиной Келлавеев.

— Ты выказал нежелание? — прошептала Анна мужу. — Когда это было?

Томас отошел от жены.

— Прошу прощения, мисс Пелхам, если вы позволите мне пройти, я разберусь с этим делом.

Мисс Пелхам продолжала сверлить его взглядом так, словно он опозорил ее дом. Потом она увидела Магги.

— Пусть эта девчонка убирается из моего дома! — воскликнула она.

Келлавей вынужден был протиснуться мимо домохозяйки и встал на пороге перед горбуном.

— Итак, сэр, — сказал человек тоном более вежливым, чем у Джона Робертса. — Вы, значит, Томас Келлавей? Насколько мне известно, вам ранее зачитывали декларацию преданности, которую мы просим подписать всех жителей Ламбета. Вы готовы ее подписать?

Он протянул книгу Томасу.

Прежде чем Келлавей успел ответить, в толпе, снова обратившей внимание к дому № 13 Геркулес-комплекса, раздался крик. Горбатый отошел от двери мисс Пелхам, чтобы увидеть, что же происходит там, куда теперь были направлены все взгляды. Томас Келлавей и мисс Пелхам последовали за ним по дорожке.

Глава пятая

Уильям Блейк открыл дверь. Он не произнес ни слова — ни «здравствуйте», ни проклятия, ни «что угодно?». Его губы были плотно сжаты, широко раскрытые глаза смотрели настороженно. Холодный ветер трепал каштановые волосы и развевал полы черного сюртука.

— Мистер Блейк!

Джон Робертс подошел к дверям, челюсти его двигались, словно он жевал кусок мяса.

— Ламбетская ассоциация по сохранению свободы и собственности против республиканцев и левеллеров обращается к вам с предложением подписать эту декларацию преданности британской монархии. Вы подпишете ее, сэр?

Последовала долгая пауза, в течение которой Джем, Анна и Мейси выбрались из своего дома, чтобы видеть и слышать то, что происходит. Анна встала рядом с мужем, а остальные пробрались к самому концу дорожки.

Магги и Джем были ошарашены тем, что толпа выросла до таких размеров и теперь заполонила всю улицу. Повсюду виднелись факелы и фонари, горело и уличное освещение, но все же большинство лиц оставались в тени и казались незнакомыми и пугающими, хотя эти люди, возможно, были соседями, которых Магги и Джем знали. Они пришли сюда из любопытства, а не для того, чтобы учинить над кем-то расправу. И тем не менее в толпе чувствовалось напряжение, грозившее взорваться насилием.

— Джем, что нам делать? — прошептала Магги.

— Не знаю.

— Мистеру Блейку грозит беда? — поинтересовалась Мейси.

— Да.

— Тогда мы должны ему помочь, — сказала она таким решительным тоном, что Джема обожгло чувство стыда.

Магги нахмурилась.

— Идем, — сказала она наконец и, взяв Джема за руку, открыла калитку мисс Пелхам и проскользнула в толпу.

Мейси схватила брата за другую руку, и втроем они принялись протискиваться поближе к калитке мистера Блейка. Тут стало очевидно, что между собравшимися есть существенные различия. Мужчины, женщины и дети на улице просто наблюдали за происходящим, а по другую сторону ограды дома Блейков в переднем садике столпилась небольшая группа мужчин, большинство из которых были на митинге в Камберлендском саду. К удивлению Магги, среди них она увидела и Чарли, стоящего с краю группы, словно какой-то прихлебатель, еще не принятый остальными.

— Этот ублюдок — он-то что там делает? — пробормотала Магги. — Мы должны их отвлечь, — прошептала она Джему, потом оглянулась и сказала: — У меня идея. Давай сюда!

Она нырнула в толпу, таща за собой Джема.

— Мейси, возвращайся к родителям, — крикнул Джем. — Тебе тут нельзя.

Мейси не ответила ему, возможно, она его даже не слышала. Она смотрела на мистера Блейка, который молча стоял в дверях своего дома, не отвечая ни на один из вопросов, задаваемых ему Джоном Робертсом.

— Вы — печатник, мистер Блейк. А что вы там печатаете? Вы пишете о Французской революции, мистер Блейк. Вы носили bonnet rouge, не правда ли, мистер Блейк? Читали ли вы Томаса Пейна, мистер Блейк? Есть ли у вас экземпляры его писаний? Знакомы ли вы с ним? Не оспаривали ли вы в собственных сочинениях суверенитет короля, мистер Блейк? Будете ли вы подписывать эту декларацию, мистер Блейк, или нет?

Пока задавались все эти вопросы, Уильям Блейк смотрел куда-то вдаль с безразличным выражением. Хотя он вроде бы и слушал, но не считал себя обязанным отвечать, а может, не считал, что эти вопросы обращены к нему.

Его молчание выводило из себя Джона Робертса больше, чем любые слова.

— Вы собираетесь отвечать или хотите скрыть свою вину молчанием?! — заорал он. — Или нам придется добиваться от вас признания огнем?

С этими словами он швырнул факел, который держал, в передний сад мистера Блейка. Этот эффектный жест обернулся несколько менее эффектным запахом гари — клочки сухой травы и листьев загорелись и тут же погасли, начав чадить.