Тигриное око (Современная японская историческая новелла)

— Когда я учился в Наканиси, был там мастер по имени Сираи Тору. К нему приходили, бывало, сразу двадцать человек, а то и тридцать, но все равно с каждым в отдельности он самолично проводил не меньше двух тренировочных боев до победы, то есть со всеми учениками по крайней мере дважды скрещивал бамбуковые мечи. С тем же рвением он занимался с учениками и позже, полагая, что поднимать их дух — его священная обязанность, да и ему самому эти занятия были в удовольствие.

Случалось, попадались и особо одаренные ученики. Он радовался им, но почему-то именно талантливые у него не задерживались. Уж такое было тогда время.

В последние годы его заинтересовал молодой ученик по имени Тогаси Сакаэ.

Лет семнадцати-восемнадцати, хрупкого телосложения — совсем как Тору в былые годы. Только, в отличие от Тору, был он чрезвычайно красив. Кожа белая, удлиненный разрез глаз, губы яркие, алые. И имя его, Сакаэ, звучало приятно — в те времена имена из одного иероглифа были в большом ходу.

Первое, что вызвало интерес Тору, это его резкие удары, направленные в защитную маску партнера-противника. Стоило двоим встать в позицию, и Сакаэ сразу начинал непрерывно бить мечом напрямую в маску. И то, как он переступал ногами во время боя, и постановка туловища, и движения локтей, и повороты кисти… все было безупречно. Из-за нарукавника котэ не было видно, как он держит меч, но, кажется, это у него тоже получалось неплохо.

То есть он был умелым бойцом. К тому же он мог отразить подряд несколько ударов учителя. Только успеешь подумать: «Неужели отбил?», а он уже наносит и пятый, и шестой удар. Другой бы на этом и кончил, но Сакаэ бил и седьмой, и восьмой раз подряд. В какой школе он раньше обучался Кэндо, Тору не знал, но было очевидно, что Сакаэ уже с ранних лет упражнялся и в нападении, и в ударах утикоми, повергающих противника оземь. В то время во многих школах два, а то и три года учеников не обучали никаким приемам и только заставляли без конца упражняться в ударах мечом. Это не только укрепляло мышцы ног и рук, ученик при этом еще и постигал ощущение времени.

А самое главное — так воспитывалась сила духа. Искусству обучали уже потом.

Однако утикоми — занятие однообразное, и усердия хватало не многим. И вот одни ученики, сами того не замечая, принимались осваивать увиденные где-то приемы, другие же, кому однообразие надоедало, вообще бросали учебу. Сакаэ же, по-видимому, на протяжении многих лет упорно занимался исключительно утикоми.

Итак, он показался Тору человеком простым и честным. Пока что сам Тору с ним ни разу не заговаривал, однако по случайным рассказам он в общих чертах знал о происхождении Сакаэ и о его прошлом.

Говорили, что отец его был кати,[184] телохранитель владетеля клана Кага, и служил в Эдо. Хоть ранг у кати невысок, все же они были самураями, во время войн ведали лошадьми, а в мирное время охраняли паланкин с главой клана. Те, что служили в Эдо, выполняли также обязанности пожарных.

Когда Сакаэ был еще маленьким, отец его умер, и мать с сыном жили на попечении человека по имени Яхэйдзи, который работал в усадьбе главы клана Кага, расположенной в Эдо. Яхэйдзи был крестьянином в Итабаси и в усадьбе отвечал за уборку. Он неплохо зарабатывал на палых листьях и человеческих нечистотах,[185] которые в большом количестве вывозил из имения. По-видимому, покойный отец Сакаэ оказал ему какие-то услуги.

Так или иначе, многое в прошлом Сакаэ очень напоминало Тору историю его собственного становления, и постепенно он стал видеть в Сакаэ самого себя в молодости.

Думается, впервые Тору заговорил с ним весной, хотя нет, было самое начало февраля, еще дули холодные ветры.

Перед занятием молодые ученики всегда протирали пол школы. Это было зрелище! Все, как один, высоко подняв зады, они одновременно проходятся тряпками по полу просторного зала. В тот день Тору стоял где-то посередине, отвечая на вопрос одного из учеников.

Сам вопрос был не так интересен — ученик хотел узнать, как следует распределять усилие в пальцах, когда держишь меч. Обычно, начиная с мизинца левой руки, которой, главным образом, и держали меч, нагрузка распределялась в соотношении: 5–3–2–2–1. В других школах, говорят, иные правила: 10–5–3–2–1.

Получается, что на мизинец приходится самая большая нагрузка, однако это вовсе не непреложный закон, а только примерный расклад, поэтому можно делать, как тебе удобней. Так объяснял Тору, когда пальцев его босых ног коснулось что-то холодное и влажное.

Мокрая тряпка. Тряпка, которую вели по полу от стены зала, уперлась ему в ноги. И держал ее не кто иной, как Сакаэ, с опущенной головой и поднятым задом.

Обычно в такой ситуации ученик огибал учителя, но Сакаэ как остановился, так и не двигался с места.

Будто говоря: «А ну-ка, дай пройти».

Тору понял его желание, тем не менее с места не двинулся и продолжил объяснения. Хоть в этом не было никакой надобности, он растопырил пальцы и, загибая один за другим, показал, как распределяется нагрузка.