Тигровая шкура, или Пробуждение Грязнова

Будучи пятигорским охотоведом, потушив не один пожар в тайге и являясь в недалеком прошлом законником, который хорошо знал Уголовный кодекс России, слишком либеральный по отношению к тем же поджигателям тайги, Грязнов не мог не понимать, что жестокость расправы с Шаманиным не вяжется с тем наказанием, что могли бы понести виновники пожара. М-да, это был серьезный довод, чтобы начисто отбросить эту версию как несостоятельную, и все-таки достал из кейса блокнот, взял со стола шариковую ручку Кричевского и, немного подумав, записал:

«Установить людей, которые были наказаны по актам Шаманина. Возможная версия — месть, свидетелем которой оказался Кричевский. Переговорить с летнабом Прошляковым».

Грязнов поднялся с кресла, включил телевизор, который, как это ни странно, был неплохо настроен на общероссийские каналы, и снова завалился в кресло, заставляя работать полусонное от многолетнего вынужденного бездействия серое вещество.

Не давала покоя версия, выдвинутая Турецким.

Киллер охотился за гринписовцем, чтобы предотвратить утечку информации по убитому тигру и той шкуре, которая была заказана для подарка президенту. Что же касается парашютиста, то он, к несчастью для себя, оказался в ненужном месте в ненужный час, и убили его, чтобы тем самым затушевать цель приезда Кричевского в Стожары.

Глава 6

Желая получше познакомиться с поселком, в котором ему, видимо, придется прожить не один день, Вячеслав Иванович отказался от услуг, предложенных ему начальником криминального отделения милиции, и до аэродрома добирался на сером от въевшейся пыли, небольшом автобусе, который ходил по маршруту «Центральный рынок — Аэродром», будто бы в Стожарах был еще один рынок — не центральный.

Местное авиаотделение охраны лесов пряталось за плотной стеной молоденького березняка, чуть в стороне от аэродрома, на взлетном поле которого, безвольно опустив лопасти, стояли два вертолета да грелась под августовским солнцем «Аннушка», подле которой копошились две фигурки в темных комбинезонах. «Механики колдуют», — определил Грязнов и зашагал к высоченной вышке-тренажеру, которая взметнулась над зеленым пологом белоствольных берез.

Штакетником огороженное хозяйство Прошлякова старому менту Грязнову приглянулось сразу же. Прикрытое от дороги березками и непролазным кустарником, оно было настолько уютно скроено, что Вячеслав позавидовал невольно тем, кто здесь работал. Прямо от выкрашенной в зеленый цвет калитки в глубь просторного участка уходил на совесть набранный деревянный настил, заменявший асфальтовую дорожку, который упирался в приземистый деревянный дом, обшитый обожженной вагонкой. Над домом раскинула свои усы мощная антенна, а чуть в стороне от дома желтели надежно сбитые хозяйственные постройки. Далее виднелась волейбольная площадка с туго натянутой сеткой, два турника и гимнастические брусья.

«Прямо-таки реабилитационный центр для прошедших Чечню», — уважительно подумал Грязнов, откидывая кованый крючок на калитке.

Двор был большой, просторный, засеянный сочной зеленой травой. К каждому строению был проложен деревянный настил, и Вячеслав Иванович вновь подумал с невольным уважением о здешних хозяевах — столь добротное отношение к делу и к людям далеко не везде встретишь. В этом «доме отдыха» даже обязательный «доминошный» стол, за которым лениво играли в шашки двое парней, был сколочен на славу. Гладко выструганный, прочный, с овальными углами, он являл собой мечту городских любителей домино и шахмат.

— Мужики, как бы мне летнаба найти? — окликнул их Грязнов.

— Мужики на зоне лес валят, — не поднимая головы, огрызнулся было один из парашютистов, но, увидев, что перед ним стоит не мальчик и даже не юноша, кивнул в сторону антенны: — Вона он, в диспетчерской, сводку передает.

— Спасибо, — невольно улыбнулся Грязнов, увидев развалившегося на скамейке огромного рыжего кота, который идеально дополнял эту утреннюю томную негу.

— Незачево, — с вальяжной ленцой в голосе отозвался белобрысый, но вдруг что-то изменилось в его позе, он прищурился на доску, словно кот на мышь, сдвинул крайнюю шашку на клетку и вдруг завопил радостно: — Все, Анюта, сортир тебе!

Уязвленный столь позорным проигрышем, «Анюта» хмуро покосился на Грязнова, пробормотал: «Ходют тут всякие» — и стал заново расставлять шашки, требуя реванша.

Летчик-наблюдатель Прошляков заканчивал передавать в Хабаровск сводку, когда в дверном проеме выросла фигура плотного сложения пятидесятилетнего мужика с кейсом в руках, в котором угадывался тот самый сыщик из Москвы, о котором его предупреждал майор Мотченко и с которым он уже поздним вечером разговаривал по телефону.

— Извините, сейчас заканчиваю, — приглашающе кивнув на стул, произнес он и снова углубился в чтение сводки.