Тигры и земляника

Захотелось покурить. Я не курю, но сигареты в баре всегда есть. Я достал пачку «Парламента» и с наслаждением выкурил сигарету.

Цифры на дисплее не менялись.

Я включил телевизор и пощелкал каналы. На «Эфире» шел какой-то боевик, в углу экрана часы показывали: «20.10».

Я подождал минут пять.

Все оставалось по прежнему.

Тогда я оделся, прошел в гараж и завел двигатель автомобиля. Стальные ворота отворились, я пультом закрыл их за собой и направился в сторону центра.

Я ехал в потоке машин, поглядывая на часы на приборной доске. На светофоре опустил стекло и спросил пассажирку соседней «Ауди» – брюнетку с кошачьи подведенными глазами: «Скажите, пожалуйста, который час?»

Девушка не расслышала. Она открыла окно и улыбнулась: «Что?» – «Который час?» Брюнетка взглянула на крохотные наручные часики, тут ее спутник переключил передачу и рванул вперед не дожидаясь желтого. До меня донеслось: «Десять минут девя…»

Я включил радио, и… словно режиссер этого необычного спектакля только и ждал момента, из колонок загрохотал раскатистый голос: «ВРЕМЯ ОСТАНОВИЛОСЬ, ГОСПОДА!»

В тот же миг со всех сторон грянули автомобильные гудки, сигнализация, тонко закричал мальчишка, раздающий на перекрестке флаеры… колокола Богоявленской церкви впереди забили что-то вроде набата… Но все перекрывал громоподобный дикторский баритон… торжественно… с эхом: «ВРЕМЯ ОСТАНОВИЛОСЬ!.. ВРЕМЯ ОСТАНОВИЛОСЬ!..»

Я встал, запертый в пробке. Почему-то подумалось – неплохо тому, кто успел вернуться домой и потягивает пиво под футбольный матч – ему предстоит вечное блаженство. Хорошо тем, кто отдыхает в приятной компании, занимается любовью или гуляет по морскому пляжу. А чей рабочий день еще продолжается? Ему пахать и пахать бесконечно…

Да, но вечно сидеть перед телевизором? Перманентно заниматься сексом и нескончаемо гулять? Все-таки нелепо застревать навсегда в одной мизансцене.

Шум прекратился так же неожиданно как и начался, и жизнь, казалось, вернулась в привычное русло. Впрочем, по сторонам я больше и не смотрел. Машины впереди тронулись, я доехал до перекрестка и осторожно, по средней полосе, поехал обратно.

Галлюцинации. Сновидения. Игры разума.

Почему сейчас?

Ничего не бывает случайным.

Я загнал машину в гараж и вошел в дом. В столовой выжал в бокал два апельсина. Взглянул на часы. Половина одиннадцатого.

Когда произошел переход из трансового состояния в обычное – я не заметил.

.

В ближайшие дни я углубился в тему. Не скажу, что меня удовлетворила собранная информация.

Авторы научных работ, изучавшие свойства бессознательного, в один голос признавались: «Бессознательное по определению непознаваемо». С 1720 года, когда Лейбниц впервые сформулировал концепцию бессознательного, ученые почти не продвинулись вперед.

Юнг в «Тавистокских лекциях» писал: «Мы не знаем, как далеко простирается власть бессознательного, потому что просто ничего о нем не знаем. Что можно сказать о вещи, о которой не знаешь ничего? Сказать нечего».

Обнадеживающе.

«У нас есть только непрямые доказательства, что существует ментальная сфера, пребывающая по ту сторону сознания…».

По ту сторону сознания.

Весь следующий день я изучал литературу по теме, а вечером отключил телефоны и приготовился к погружению в транс.

Я сел в кресло и сделал глубокий медленный вдох. И еще раз.

Начали.

Блик на экране компьютера. Лист бонсая. Синее пятно книжной обложки. Хорошо. Звуки дыхания, музыка в колонках, шум машин за окном. Спокойствие. Рука на левом колене, я чувствую ее тяжесть… Мягкая ткань ворота рубашки… Ноги теплые… Очень хорошо…

Я закрыл глаза.

…блик… дыхание… приятная тяжесть… лист бонсая… музыка… такая спокойная… спокойная…

«Ты готов?» – спросил монах.

«Да» – ответил я.

«Тогда поехали».

Что-то глухо толкнулось в барабанные перепонки, в лицо пахнул горячий ветер, затем раздался длинный тонкий свист – и наступила тишина.

«Открой глаза».

Передо мной расстилался унылый пейзаж. Бесконечное ровное плато, покрытое травой и редким кустарником. В блеклом небе едва проглядывало слепое солнце. Почерневшая от старости хижина неподалеку выглядела нежилой, в окнах висели обрывки мутной пленки, ржавая лохань у входа наполовину вросла в землю.

Доски крыльца скрипнули, когда по ним спустился человек в черной монашеской рясе и резиновых сапогах. Он подошел, вытирая ладони о подол.

- Здравствуй, Фиш.

Я его никогда не видел.

- Кто ты?

Он приподнял брови.

- Ты знаешь, не прикидывайся.

- Ты похож на монаха.

Он усмехнулся.

- Да. Только у меня свой Орден.

Я огляделся по сторонам. Смотреть было особенно не на что.

- И где я?

- А ты как думаешь?

- Либо в глубоком трансе либо во сне.

- То есть, все это, – он повел рукой, – исчезнет, стоит тебе проснуться?

- Что-то вроде того.

Монах опять усмехнулся.

- Наивное объяснение, тебе не кажется?

- Мне – нет.

На крышу хижины сел ворон. Гнилая солома расползалась под его лапами, и он повозился, утраиваясь поудобнее.

- Ты получил ответное письмо? – спросил я.

- Да. Потому и решил встретиться с тобой.

- Может, все-таки объяснишь смысл твоей игры? Зачем я здесь?

Его тонкие губы растянулись в улыбке.