Тигры и земляника

- Ну как же, как же… Или вы собираетесь упорствовать? – Мужчина, кажется, огорчился. Мартин… как его там… Орестович.

Я проморгалась, продышалась и постаралась успокоиться. Глубокий вдох… и выдох…

- Послушайте, – сказала я, стараясь говорить убедительнее. – Я все понимаю. То, что сейчас происходит – просто сон… или игра моего воображения. И я совершенно не хочу… не желаю, понимаете, участвовать в вашем спектакле.

Я села прямо и поправила волосы.

- Все, давайте заканчивать. – Я с удовлетворением отметила, что голос перестал дрожать. – Не нравится мне все это. Как-никак это мое подсознание, мой мир. И хозяйка здесь – я.

Демиург посмотрел на меня с любопытством.

- Вы так считаете? – Он слегка подался вперед. – Что ж… Тогда получается, вы можете прервать этот… э-э… «спектакль» в любое время, когда захотите?

- Разумеется, – ответила я. Уверенность уже вернулась ко мне.

- Хорошо, – как-то легко согласился он. – Тогда идите. Идите.

- А вы мне не приказывайте! – холодно сказала я и поднялась с табурета. – Будьте здоровы, кем бы вы ни были…

Я повернулась к двери, в которую прошла из «черной-пречерной комнаты», и…

Двери не было.

Что за черт?

Я растерянно посмотрела на Демиурга.

- Спокойно, – быстро сказал он. – Только без истерик.

- А где… Тут же… Что происходит?

Мартин Орестович побарабанил сухими пальцами по столу.

- Давайте так, – проговорил он ласковым тоном. – Мы с вами спокойно, по-деловому все обсуждаем, вы даете нужные мне показания, и я вас отсюда вывожу. Мы забываем друг о друге навсегда. Навсегда. Уверяю вас, это не займет много времени. А, что скажете?

Я продолжала обшаривать глазами стены. Дверей не было. Ни одной.

- Ладно, – наконец сказала я. – Посмотрим. Чего вы хотите?

- Отличненько, отличненько, – обрадовался Демиург. – Я знал, что вы разумная женщина, Элис. Не зря вы уже столько нам сообщили, и поверьте, сведения оказались весьма и весьма…

- Какие еще сведения?

- Ну как же… Ведь вы сдали всех! Сдали с по-тро-ха-ми! – с явным удовольствием проговорил он. – Так не останавливайтесь, голубушка, не останавливайтесь!

- Я… Кого сдала, вы о чем?!

- М-да… Сложно с вами, голубушка, – устало сказал мой собеседник. – Нет бы все быстренько закончить и… Ну сказали же «а», скажите и «б», это же логично. Ло-гич-но, вам не кажется?

- Ничего мне не кажется. Пока вы не объясните в чем дело, я отказываюсь разговаривать. И вообще… мне положен адвокат, наверное…

Последнюю фразу я произнесла неуверенно. Происходящее что-то напоминало, но что я не могла… Кафка? Набоков? Кубрик?

- Как скучно, – сказал Мартин Орестович, с шумом отодвигая стул. Он поднялся и, припадая на одну ногу, шаркающей походкой подошел к занавешенному окну. – Скучно, голубушка, и глупо.

Негромко клацнуло, и черная шторка скользнула вверх, сворачиваясь в рулон.

- Взгляните на них, – сказал Демиург. – Взгляните, они уже устали ждать. Не жалеете себя, хоть о других подумайте!

Я подошла к окну. За ним оказался большой спортзал. Расчерченный белыми линиями пол располагался на этаж ниже, и сверху я увидела людей. Их было несколько сотен, они сидели, лежали, бродили между…

- Вина каждого практически доказана, – сказал Демиург. Он наслаждался впечатлением. – Осталось последнее слово, ваше слово. – Он опять выделил «ваше». – А вы изволите упрямиться. Ай-яй-яй…

Но я уже не слушала. Сердце екнуло, когда мой взгляд упал… Я узнала сумрачное лицо моего «генерала», Руслана. Мы встретились взглядами, и он словно ждал чего-то от меня. Чего-то ждал.

- Да-да, – сказал Демиург. – Здесь все, голубушка, абсолютно все!

- Кто – все? – спросила я, но… уже и сама поняла.

Рядом с Русланом лежал Артур, он закинул руки за голову и безучастно смотрел в потолок. Справа от Артура на корточках Алик, с отстраненным видом ковыряет чем-то в полу или чертит… издали не видно. А вот и мама, сидит, откинув ноги вбок, и медленно покачивает головой. Мама… И Луиза здесь. И Жанна. И Зая…

Мой взгляд перебегал от одного к другому и я узнавала, узнавала, узнавала… Здесь были, казалось, все близкие мне люди, но не только близкие – сослуживцы, соседи, знакомые… Те, с кем судьба сводила меня совсем ненадолго, и даже те, кого я не могла вспомнить, лишь смутно осознавала, что где-то встречалась, разговаривала, возможно, на вокзале, на улице или в поезде когда-то… где-то… давно… давно…

- Ну, хватит, – сказал Демиург. – Хватит. Вы сами все видите. Я смертельно устал и хочу одного, голубушка: чтобы бы вы признали их э-э… Признали безусловно, безоговорочно, с полной ответственностью.

- И что потом? – спросила я.

- Потом? А потом – все! – весело ответил он. – Вы свободны!

- А они?

- А что они? Что они, Элис? Какое вам дело, если вы будете сво-бод-ны! К тому же… – Демиург понизил голос. – Вы что думаете – они про вас молчат?! Посмотрите на эти папки, – Он не глядя повел рукой в сторону шкафа, – Здесь сотни… да что там сотни – тысячи фактов, свидетельствующих против вас! Так что – «или ты или тебя», как говорится! Или ты или…

- Нет, – сказала я. – Не надо. Я не хочу. – Я встала, опрокинув табурет. – Я не хочу. Пожалуйста!