«Тигры» на Красной площади. Вся наша СМЕРТЬ - игра

Как раз закончился первый тайм. Счет был два-один в пользу «Рубина», шли повторы голов. Один татары забили с пенальти. Второй хитрым ударом из-за штрафной. Питерский «Зенит» отыграл один гол, когда их нападающий в невероятном прыжке, прямо из-под носа воротчика рубинцев, опередив защиту, буквально сунул мяч в сетку.

Когда пошла реклама, официантка принесла ему кружку с пивом.

Бармен убавил звук телевизора — и правильно сделал, не хрен рекламой мозг отравлять — и снова включил музыку. Волшебный, с хрипотцой, голос Норы Джонс нежно наполнил небольшое помещение.

We're gonna be
Sinkin' soon,
We're gonna be
Sinkin' soon,
Everybody hold your breath ‘cause,
We're gonna be sinkin' soon.

Как-то Сашка поинтересовался у жены — о чем поет дочь индийца и американки, на что та улыбнулась и ответила:

— Она предупреждает, что мы скоро утонем.

И они утонули друг в друге…

Он в ней и она под ним.

Сашка вздрогнул, когда голос Норы внезапно погас и снова заорал стадион в Казани. Команды вышли на поле. Начался второй тайм.

Глоток пива и…

«Зенит» сразу пошел в атаку, еще бы, на кону стояло чемпионство. И практически сразу же забил гол. Два-два. Гол был хорош, Сашка уже приготовился рассмотреть его во всех деталях, но не успел.

Внезапный удар грохотом оборвал трансляцию. Экран погас. Выключились лампы. Сначала Сашка ничего не понял, чуть привстал, но тут же получил удар по голове и потерял сознание.

Он открыл глаза. Потом закрыл. Потом снова открыл.

Ничего не менялось.

Темнота была такая, что…

Или он ослеп?

Он медленно провел рукой по лицу, стряхивая пыль и каменные крошки.

Вроде бы нет, глаза на месте. Почему он ничего не видит?

Голова гудела словно колокол. Именно не болела, а гудела. Или это гул со всех сторон шел, не только изнутри? И почему вокруг так мокро?

Он поводил руками вокруг себя. Точно — мокро. Кровь? Непохоже…

Сквозь гул кто-то застонал. Стон был протяжным, но резко оборвавшимся. Сашка перевернулся на живот, попытался подняться.

Правой рукой он попал во что-то липкое, левой же напоролся на что-то острое. Рефлекторно он отдернул левую и едва не потерял равновесие.

Кое-как он сел. Гул в голове не проходил, но все же слегка уменьшался, словно кто-то вращал регулятор громкости.

Но темнота не проходила.

«Теракт?» — испуганно мелькнула вялая мысль.

Угораздило же… Нет, москвичи жили в состоянии постоянной паранойи уже лет двадцать. Паспорт всегда с собой, любые средства связи, вплоть до нашивок на внутренней стороне максочек и прочих пальто. Это неизбежная цена за жизнь в столице. Но вот как-то обходило же стороной… Обкуренные таджики, пьяная гопота с рабочих окраин, мрачные ваххабиты с Кавказа, обдолбанные мажоры на папиных ферарях, милицейские нукеры Нургалиева — все это было рядом, но в каком-то другом мире.

В мире Сашки этого не было. Но ОНО вдруг появилось. Только потому, что Сашка оказался не в том месте и не в то время.

Это как переходишь на зеленый, а тебя все равно сшибает машина. Ты сделал все, что мог, но ОНО догнало тебя. Просто ты встал у ОНО на пути.

Впервые в жизни Сашка вдруг пожалел о мобильнике. Вот отзвонился бы сейчас и утешил — все нормально, моя хорошая. Я жив и цел, только весь в каком-то дерьме.

Впрочем, это не дерьмо. Сашка лизнул руку. Пиво. Красное пиво, разлитое по белому полу, и острые осколки, впившиеся в ладонь, — это осколки разбитого бокала.

Мобильник?

Вот только сейчас доперло до Сашки — надо его достать и посветить вокруг себя. Фонарик же есть встроенный. Лишь бы не разбит был…

Не разбит!

Сети как не было — так и нет, но фонарик работает.

Ну, слава Богу, не ослеп. Белый свет так ударил по глазам, что Сашка непроизвольно прищурился. Да, действительно — пиво разлито на полу. Не кровь.

Гул в голове все уменьшался и уменьшался.

Но сквозь него по-прежнему доносился стон. Уже другой, более тонкий, женский такой, переходящий во всхлипывание.

Сашка посветил мобильным фонариком на звук. Около полуразрушенной упавшей плитой барной стойки рыдала официантка. Динара, кажется? Да, Динара. Точеная ее фигурка всегда вызывала улыбку — хороша Дина, но, увы, не наша.

Он потряс головой. С волос посыпалась бетонная пыль. Потом осторожно пополз к ней.

— Дина! Дина! — позвал он ее хриплым голосом.

Вздрогнув, как испуганный котенок, она вдруг посмотрела на него, но тут же, ослепленная фонариком, прикрыла глаза рукой.

— Кто ты? — дрожащий ее голос окончательно выключил гул.

— Саша я. Пиво зашел выпить. Помнишь?

— Нет, — и опять зарыдала.

Сашка подполз к ней.

— Ну, тихо, тихо, — приобнял он ее, руками стараясь пробежать по всему ее телу. Не похоти ради, но здоровья для — понять, есть ли раны, переломы и прочие вывихи. Внешне, по крайней мере, ничего вроде такого не было. Хотя раны бывают разные — например, внутреннее кровотечение. Внешне и не поймешь, если не врач, а человек сгорает за несколько часов без помощи.

— Ты как? Все в порядке?

Она пожала плечами.

— Андрей где?

И опять пожала плечами.