«Тигры» на Красной площади. Вся наша СМЕРТЬ - игра

Почему сырым? Да «Тигр» был абсолютно не приспособлен к диким реалиям Советской России. Огромный вес не выдерживали мосты. Однажды, танк Макса ждал шесть с половиной часов, пока саперы не навели тридцатиметровую переправу. Да что там реки… Удельное давление танка на грунт было таково, что он мог двигаться либо по промерзшей, либо по высохшей земле. А в России, как известно, весь год распутица. Ну, или почти весь год. Поездив на танке, Макс понял, почему было так затянуто начало операции «Цитадель». Генералы ждали, когда земля достаточно высохнет для «Тигров». Да, инженеры попытались расширить гусеницы до семидесяти пяти сантиметров, но из-за этого «Тигр» не помещался на железнодорожных платформах. Приходилось перед погрузкой на специально сделанные под эти танки шестиосные платформы переобувать технику. Легко ли это сделать? А вы пробовали сменить гусеницу весом в три тонны? А без автокранов? Под Запорожьем их батальон разгружался четверо суток, между прочим. А старые добрые «Т-4» были готовы к бою уже через час после остановки эшелона на станции назначения. Но это еще ничего. Пятидесятисемитонную махину в случае поломки невозможно было эвакуировать с поля боя. Нечем было. Любому нормальному танкисту известно — для буксировки одного подбитого танка требуется два равных ему по весу. Физика, знаете ли. А топливо? Прожорливый хищник жрал аж пятьсот сорок литров бензина на сотню километров. Двадцать семь канистр вручную… А где заправщики? А умерли под Москвой и Сталинградом. Приходилось все руками делать. Зимой же, ввиду того, что синтетический бензин плохо переносил морозы, приходилось оставлять на ночь шестисотсильный «Майбах» работающим на нейтралке. Это, собственно говоря, очень не способствовало сохранению ресурса мотора. Впрочем, зимой еще приходилось и костры вокруг танка разводить. Зачем? Набивавшаяся в гусеницах грязь смерзалась так, что неопытный водитель, пытаясь преодолеть сопротивление, убивал коробку передач. Впрочем, опытные водители иногда тоже так делали. Чтобы в бой не идти. А самым страшным противником «Тигра» были… Нет, не русские танки или артиллерия. Мины. Достаточно было уничтожения ленивца — и все. Если запасных нет, конечно. Впрочем, запчасти к могучей машине вообще были большой проблемой. Видимо, заводы не справлялись со сверхточным литьем и обработкой. Сломанный танк чаще всего не ремонтировался, а разбирался на всевозможные запчасти, которых вечно не хватало. Достаточно было русской сорокапятке разбить ведущий каток, и все. Экипаж должен был уничтожить подбитый танк подрывными снарядами, которые располагались прямо рядом с головой командира. Большинство нормальных командиров их выбрасывали, используя крепления под бутылки с водкой. А танки? А танки бросали так. Вопреки всем инструкциям. Кстати, об инструкциях… Штабы не озаботились выпуском инструкций. Потому приходилось пользоваться трофейными русскими, в которых очень точно расписывались все уязвимые места. И откуда русские об этом узнали? Из-за всего этого пятьсот шестой батальон потерял сорок пять танков. И только половину в боях. Остальные пришлось бросить. Как это сделал экипаж Фольксфатера. Майор Виллинг был вне себя от гнева.

Уже под Станиславом Макс понял, что «Тигр» действительно устарел для Восточного фронта. Устарел, не успев появиться на свет. Так бывает. «Тигры» совершенно не подходили под принцип работы «пожарных команд». А именно так их и использовали, перекидывая с места на место, затыкая дыры, пробиты борзыми русскими танками. Спасибо Геббельсу, кстати. Его реклама была столь успешна про чудо-машину, что пехотные командиры при любой угрозе требовали «Тигры» и только «Тигры». В итоге приходилось рвать сцепления и моторы, совершая марши… Марши… После сорока километров требовался профилактический ремонт на две-три недели. Но в сорок четвертом порой и двух дней не было. «Тигр» — не пожарник. «Тигр» — машина для проламывания обороны противника. Но что такое сорок километров в современной войне? Одна, две, три — максимум! — линии обороны. Какой уж там оперативный простор… А дальше? А дальше бесчисленные резервы противника. Русские их всегда подтягивали туда, где обнаруживали скопление «Тигров». Что такое много «Тигров»? Это значит одно — германское наступление. И очень грамотно устраивали огненные мешки. Большевики очень хорошо научились воевать. И «Цитадель» тому подтверждение.[40]

А потом был этот дрянной польский городишко и странный русский танкист, который, умирая, широко улыбнулся в глаза Максу.

Унтершарфюрер перекатился в сторону, ловко встав на одно колено, и поднял автомат. Взгляд его уткнулся в стену. Нет, не в испачканные копотью стены разрушенного дома. А в стену, оклеенную какими-то дурацкими обоями. Желтые уточки, пускающие пузыри… Кошмар какой-то.

Макс резко оглянулся. Уточки и на противоположной стене были. И тут он понял…