Тигры Редфернов

Комиссар остановился, опустив акрам. Бааван ши тихо вздохнула и опустила голову на руки. Знаки на ее теле роем поднялись в воздух и закружились, соединяя вампирку и консультанта тончайшей сетью. Лонгсдейл склонился к девушке, убрал с ее лица черные волосы и нежно заворковал над ней на чужом языке. Она слабо задрожала, и ее дрожь передалась консультанту. На его руках и шее вдруг проступили алые точки укусов, словно пробитые шилом, вены налились чем-то темным и сильно проступили под кожей. У Лонгсдейла вырвался тяжелый полустон-полувздох. Девушка последний раз вздрогнула, вдруг распахнула глаза, стремительно темнеющие до темно-карего цвета, улыбнулась и рассыпалась в прах. Реющие в воздухе значки рассеялись.

Бреннон, помедлив, подошел и протянул консультанту руку. Лонгсдейл оперся на нее и поднялся. Следы укусов исчезли, но для комиссара имело значение лишь то, что они были. Потому он не любил участвовать в охотах — они всегда заканчивались этим. Натан знал, что у него самого никогда не хватило бы духу сперва охотиться за нежитью, убивающей людей, а потом вот так прощать ее ради того, чтобы какая-нибудь мерзкая тварь упокоилась с миром.

…хотя потом он всегда вспоминал предсмертный вопль ребенка, превратившегося в утбурда, и тогда его вновь начинали терзать сомнения. Это было противоречие, которое он не мог разрешить…

«Почему нельзя просто убить нежить?» — как-то спросил Бреннон, когда они возвращались с консультантом в его экипаже с очередного рейда по заброшенным шахтам к востоку от Уира.

«Отчего же, можно, — ответил Лонгсдейл. — Но прах убитой нежити остается проклятым и отравляет то место, в котором окажется. Даже если вы бросите урну или труп в болото или зароете посреди пустыни. А массовое захоронение в конце концов само начнет порождать нежить или притягивать нечисть с той стороны. Останки всегда надо очищать и уничтожать проклятие, которое привело к появлению нежити».

«Но вам приходится переживать это каждый раз в конце охоты. Как вам хватает сил на это, на падаль, которая убивала людей сотнями?»

Консультант взглянул на Бреннона внимательней, чем обычно — его глаза бледно мерцали в темноте.

«Но ведь каждая нежить когда-то была человеком. Никто не становится нежитью по доброй воле».

Но комиссар отнюдь не был уверен в том, что монстры нуждаются в прощении…

— Давайте осмотрим вторую, — сказал Лонгсдейл. — Вы хотели ее допросить?

— Мда. Если можно. Мне показалось по прошлой встрече, что у них весьма ограниченный запас слов.

Пес крепко прижимал лапой к полу брыкающуюся вампирку. Лонгсдейл присел на корточки около нее, и гадина тут же попыталась уцепить его когтями. Консультант поймал ее руку и невозмутимо сломал запястье. Бреннон насупился. Он не мог понять такой последовательности в отношении к нежити. Консультант же с интересом поскреб клинком кожу вампирки и осмотрел беловатую крошку, которая осталась на кинжале.

— Взгляните, это какой-то состав.

Комиссар изучил соскоб с приличного расстояния (а то еще вдохнешь этой пакости ненароком). Лонгсдейл снял с ремня плоскую коробочку, высыпал в нее порошок и защелкнул крышку.

— Любопытно, — заметил он.

— Там что-то есть, — сказал Натан, пристально вглядываясь в нежить. Идею с допросом пришлось отвергнуть: череп вампирки был наполовину раздроблен, и говорить она не смогла. Но вот на ее коже, особенно в месте соскоба и там, где прошелся когтями пес, комиссар рассмотрел что-то вроде узоров.

Лонгсдейл достал из чехла лупу и уткнулся носом в бок вампирки. Она снова задергалась, но пес уверенно призвал ее к порядку — сжал в пасти остаток ее головы и стиснул челюсти.

— Действительно, — пробормотал консультант. — Тут узор. Проклятие! Придется снять с нее кожу, чтобы…

Комиссар не успел как следует шокироваться от этой идеи. Пес вдруг сдавленно взвыл и отпрыгнул. Тело бааван ши выгнулось дугой, так что она поднялась над полом, опираясь на макушку и пятки. Позвоночник выгибался, пока не хрустнул, и разломился пополам. Ребра с треском разошлись, разрывая кожу, пАхнуло трупной вонью и гнилой кровью — и нежить лопнула, обдав Бреннона и консультанта черными клочьями.

— Чертова хрень! — крикнул комиссар. Над ними по перекрытиям пронеслось какое-то существо — отдаленно похожее на бааван ши, лысое, с белесой кожей, покрытой серым узором. Пес прыгнул, уцепился передними лапами за балки и вцарапался наверх. Лонгсдейл вскочил и бросился в погоню за нежитью. Комиссар поспешил следом, не желая оставаться последним сервированным к ужину блюдом.

Перекрытия скрипели под весом собаки и обильно сыпали вниз труху и пыль; Лонгсдейл не давал твари спрыгнуть, и вампирий зародыш без толку метался под крышей. Он сделал два полных круга, наконец отчаялся и попытался пробить крышу, цепляясь за настил под черепицей. Пес настиг его, впился зубами в ногу и рывком сдернул с настила вниз, на перекрытия. Консультант ухватился за балки, взобрался наверх с ловкостью кошки и схватил вампира одной рукой за горло, другой — сжал его руки.