Хелена потрогала волосы. Сущий кошмар. Она поняла это, как только Шелли закончила. Из зеркала на нее глядел пудель, угодивший под электрический разряд.
Ей захотелось умереть. Захотелось схватить портновские ножницы и искромсать весь дом и всех домочадцев.
— Что ж, — произнесла Ник, — хорошие новости — ты можешь это смыть.
Хелена молча смотрела на кузину.
— Или нет, — жизнерадостно добавила Ник. — В любом случае, полагаю, теперь уже ничего не попишешь, а потому, дамы, вы определенно нуждаетесь в бокале шампанского.
— Я не думаю, — произнесла Хелена, проговаривая слова медленно, как приучилась делать в больнице, чтобы не обнаружить злость в голосе, — что мне стоит пить.
— О, бога ради, Хелена, это же твой день рождения. Разумеется, ты можешь выпить бокал шампанского. Или десять, если пожелаешь. Тебе это сейчас не помешает.
— Нет, спасибо. — Хелена все еще прижимала палец к глазу. — Но я бы не отказалась от аспирина.
Ник пристально посмотрела на нее, прежде чем ответить:
— О, дорогая, не думаю, что он у нас есть.
Все молчали. Хелена чувствовала на себе взгляд Дейзи, слышала, как племянница втянула в себя воздух. Она смотрела в упор на Ник. Наконец та кивнула, и Хелена, развернувшись на каблуках, вышла в холл.
— Хелена… — донесся из гостиной голос кузины.
— Оставь ее, Ник, — услышала она слова Хьюза.
— Я лишь хотела устроить праздник, черт возьми. Прошло уже пять лет, ради всего святого. Когда же она меня простит?
В кухне Хелена открыла холодильник. Взяла с полки бутылку шампанского, вытащила из нее серебряную ложку[36]
и сделала большой глоток. Осторожно, стараясь не шуметь, вернула бутылку на место и осмотрелась. Полуденное солнце било в окна, желтые стены самодовольно сияли. В углу, рядом с плитой, прикрытый ветхим кухонным полотенцем с вышитыми маленькими голландцами, ждал ангельский пирог. Хелена подошла и подняла тряпку. Уставилась на золотистую, пышную шапку пирога с дыркой посередине. Улыбнулась. Воткнула палец в мягкую, сахарную корочку и вдавливала, пока кончик ногтя не коснулся тарелки. Засунула палец в рот и почувствовала пушистую сладость. Стиснула зубы.Бросив полотенце возле плиты, Хелена взяла блюдо и вышла через заднюю дверь, постаравшись не хлопнуть сеткой. Мягко ступая, пересекла лужайку, прижимая блюдо к груди.
— Сюда, малыш, — проворковала она, дойдя до белого штакетника.
Черный пес уже мчался навстречу, оставив клумбу, которую обнюхивал. Придерживая блюдо одной рукой, Хелена просунула вторую между досками и почесала нежный пушок за ухом пса. Пес ожесточенно вилял хвостом.
Она перегнулась через изгородь так, что штакетины впились в живот, и поставила блюдо на траву. Пес обнюхал ангельский пирог и набросился на него. Впервые за день Хелена ощутила покой, даже безмятежность. Она наблюдала за псом, пока он не доел все до крошки.
— Хороший мальчик, — сказала она в его выжидательно поднятую морду. — Какой молодец.
1962: ноябрь
Она услышала их голоса за дверью. Она давно уже не слышала этот голос, но это определенно была Стерва. Стерва и Продюсер. Сперва Стерва сказала что-то, потом Продюсер. Стерва, Продюсер. Как в теннисе. Хелена засмеялась и попыталась заглушить смех подушкой. Они не должны ее услышать.
— Что значит — у вас нет ключей?
— Ну. Миссис… э… миссис Дерринджер, верно?
— Да. — Стерва была недовольна.
— Да. Ну, миссис Дерринджер, я вообще-то не имею привычки хранить ключи от чужих домов.
Снова стук.
— Черт побери, Эйвери, открой дверь. Хелена? Ты здесь, милая?
— Миссис Дерринджер. Я не думаю, что Эйвери здесь.
— Что это значит? Где, черт возьми, этот человек?
— Как я сказал вам по телефону, я не шпионю за своими друзьями. Но могу сказать, что давно уже не видел его.
— Что ж, мистер Фокс. Мистер Фокс, верно? — Голос ледяной. Холодом она умеет обдавать лучше всех на свете. Поэтому она и Стерва, Эйвери прав насчет нее. — Я не хочу вас обременять, но не могли бы вы сделать неимоверное усилие, всего разочек, и попытаться вспомнить, когда вы последний раз видели его.
— Ну что ж. Я бы сказал, что не видел его пару недель.
— Пару недель?
— Возможно, месяц.
— Месяц. Вы, должно быть, шутите. Куда, черт побери, он мог подеваться на месяц?
— Но, миссис Дерринджер, я не могу вам точно сказать.
— Вы не можете точно сказать.
— Нет, не могу.
— Отлично, мистер Фокс. Тогда молчите и слушайте. И вот что я скажу вам: я сама найду Эйвери Льюиса, и, когда я его найду, ему не поздоровится. Я устрою такой скандал, какого вы еще не видывали, и все в вашем городе узнают, чем он занимался на вашей собственности. Под вашей крышей. А теперь, если вы немедленно не принесете ключ от этой двери, я вызову полицию и они вышибут ее. Я проехала две тысячи миль не для того, чтобы мне помешали вы или кто-то другой. Мы поняли друг друга?
Счет один ноль в пользу Стервы. Хелена прикусила подушку.
— Ладно, ладно. Миссис Дерринджер.
Наступила тишина, и Хелена подумала, что она, должно быть, задремала, но тут снова раздался голос Продюсера: