«Тигры» в снегу

17 февраля 1944 г. Верховное командование вермахта все еще исходило из того, что прорыв будет организованным и управляемым. В худшем случае, если ситуация изменится, все стоящие на северо-восточном фронте коридора части должны были немедленно атаковать Комаровку, чтобы встретить прорывающиеся корпуса. Было решено, что начиная с полуночи наши передовые части безостановочно пускают белые ракеты, для того чтобы показать прорывающимся, где находятся наши позиции. Прорывающиеся части также должны были отвечать белыми ракетами, чтобы показать их положение. Из котла всю ночь волнами доносился шум боя. Русские заняли оборону и держали на востоке перед нами и на западе в котле. Мы могли только надеяться, что части в котле смогут пробить фронт на узком участке, а за ними пойдут массы из глубины котла. Мы также исходили из того, что русские сконцентрировали свои силы на фронтах, а участок между ними относительно слаб. При прорыве второго фронта перед нашими позициями мы могли бы помочь. Эти наши представления оказались иллюзиями. Наступление из кольца, начавшееся организованно, почти сразу же превратилось в неорганизованное, никем не руководимое, массовое бегство с огромнейшими потерями.

Командир 3-й роты 503-го тяжелого танкового батальона капитан Вальтер Шерф весной 1944 года, он был награжден Рыцарским крестом 23 февраля 1944 года.

Чтобы убрать снег с дороги, применялось русское гражданское население.

Было 4 часа, к нашим «Тиграм» приближались чьи-то тихие шаги. Это были русские или немцы? Это были немцы. Почти все пешком, измученные, большей частью без оружия. Командир батальона приказал тех, кто не мог больше идти, на броневиках отвезти к штабу полка. До того как рассвело, мимо наших «Тигров» прошло около 500 или 600 человек, которых отправили дальше, к штабу полка. Справа от нас были слышны звуки моторов — русские или наши? Это были немцы. Батальонный врач доктор Шрамм с медицинским персоналом прибыл в штаб полка и руководил приемом, обработкой и транспортировкой раненых. Его персонал, к сожалению, при массовом поступлении раненых мог оказать только самую необходимую помощь. В районе Буки был устроен приемный лагерь. За нашими позициями товарищи из котла были по крайней мере в безопасности. Удивительным было то, что враг вел себя тихо. Если бы он пошел в наступление на плечах выходящих из котла, это стало бы катастрофой. До рассвета через позиции полка прошли восемь «Тигров», шесть «Пантер» и две группы, от 500 до 600 солдат каждая.

С рассветом русские стали активны. Наши позиции все время обстреливала артиллерия, перед нами появлялись маленькие группы вражеских танков. Так было и западнее Почапинцев, которые нам было приказано атаковать с ограниченными целями. Мы прошли около километра до населенного пункта, когда перед нами появились пять Т-34, три из них были подбиты. Мы без потерь вернулись на начальные позиции у высоты 239. Хотя на протяжении всего дня одиночные солдаты, маленькие и большие группы выходили из котла, в основном к югу от нас, враг почти не пытался перекрыть коридор. Прорыв спутал все его карты. У него было достаточно сил, чтобы перекрыть коридор и открыть охоту на беззащитных одиночных солдат или маленькие группы без руководства, но он этого не делал. Мы, танкисты, были глубоко потрясены апатичным видом наших солдат, чудом избежавших смерти или плена.

18 февраля 1944 г. Ночью поток спасенных остановился. Весь день мы оставались на наших позициях у высоты 239 в относительном покое. Здесь опять проявилась слабость русского командования, к нашему счастью!

Личная инициатива и действия по смыслу задания — для русских это было «уничтожение частей в котле» — были, в противоположность немецкому руководству, для русских нежелательными или даже запрещенными. Благодаря этому стилю руководства от 20 до 25 тысяч немецких солдат вышли на свободу.

Вражеские части в Журжинцах были первыми, у кого прошел шок от немецкого прорыва, оттуда было несколько танковых атак, которые мы отбили. После того как можно было считать, что все, что могло идти или ехать, вышло к линии фронта, были начаты приготовления к отступлению с боями сначала до реки Гнилой Тикич, потом на исходные позиции южнее Франковки.

19 февраля 1944 г. С шестью «Тиграми» и пятью «Пантерами» — всем, что осталось от полка, которым командовал обер-лейтенант Шерф, — мы, согласно плану, двинулись на юго-запад. «Лейбштандарт», 16-я и 17-я танковые дивизии прикрывали наш отход, отбивали локальные атаки противника. Мы, остатки полка, следующей ночью должны были быть сняты с фронта и сначала стать ближним резервом в районе Боссовка. Потом нас должны были перевести в Умань. Обер-лейтенант Шерф получил Рыцарский крест и был досрочно произведен в капитаны.