Тихая война

— Так оно и есть. Они уже собрали представителей революционных организаций в единый революционный совет. План, о котором говорили здесь сейчас, служит не сплочению наших сил, а их разобщению.

На сей раз я получил поддержку оттуда, откуда меньше всего ожидал ее, — господин Хелтаи высказал свое замечание:

— Друзья мои, над этими аргументами стоит подумать. Я советую не торопиться.

Потоцки сделал последнюю отчаянную попытку:

— Мы должны торопиться, иначе рискуем остаться без своего представителя в ООН!

Потоцки был заинтересован в том, чтобы ускорить время, а я — чтобы его затянуть.

— Сама важность данного вопроса не позволяет нам рубить сплеча. На днях у нас была возможность убедиться в том, что предварительное обсуждение вопроса крайне необходимо.

Кеваго сразу же сообразил, что я имел в виду историю с Даниелем Кишем, и поддержал меня:

— Предлагаю встретиться через два дня. Этого времени будет вполне достаточно.

Выйдя из кафе, я поспешил к Беньямину, но перед этим послал Вете разведать обстановку вокруг квартиры Потоцки.

— Они хотят сорвать конференцию в Страсбурге. Для нас сейчас важна любая информация, — объяснил я Вете.

Оливер Беньямин внимательно выслушал меня, хотя до этого его обо всем уже проинформировал Кетли.

— Я не понимаю, почему ты выступаешь против. Подумай, что означает для нас представительство в ООН!

— Я все обдумал. Но ты, Оливер… Подумал ли ты о том, кто хочет воспользоваться этим правом? Хелтаи кажется степенным и рассудительным человеком, но, возможно, это всего лишь тактический прием. С подобным мы уже встречались: человек перед властью, но не у власти. Знаешь, что это такое? Кеваго тщеславен и горяч и никого не потерпит над собой. А Бела Кирай…

— А этот со всеми потрохами продался американцам, — прервал меня Беньямин.

И тут у меня блеснула мысль, что, если бы я не повлиял на Беньямина своими доводами, он говорил бы совершенно иначе, как и раньше.

Мы помолчали. Я даже не помню, какие мысли теснились у меня в тот момент в голове. А хорошо было бы знать! «Могу ли я еще что-нибудь сделать? Не слишком ли сильно натянул тетиву?»

Беньямин первым нарушил молчание:

— Думаю, что ты прав… А тетушка Аннуш Кетли осталась бы одна.

Когда мы в условленное время снова встретились в том же кафе, я вел себя намного хитрее. К тому времени в моем распоряжении уже имелось достаточно сведений о Потоцки. О Беле Кирае я и до этого знал, что он с давних пор агент американской военной разведки, а после выезда в Америку, более чем вероятно, стал еще и агентом ЦРУ. Не было для меня тайной и прошлое Кеваго. И лишь об одном Дьерде Хелтаи я так ничего и не узнал, зато у меня сложилось впечатление, что этот немногословный человек очень умен.

И снова мы вдвоем с Кеваго пешком направились к месту встречи. Он выглядел плохо, сильно нервничал. Видимо, что-то угнетало его. Мы уже прошли почти полпути, когда он наконец заговорил.

— Представь себе, сегодня утром, когда я только встал с постели, зазвонил телефон. Говорил секретарь по внутренним делам. Он попросил, чтобы я немедленно принял его. Разумеется, отказать ему я не мог. И знаешь, зачем он приезжал? Он попросил меня, чтобы мы не занимались организацией правительственного представительства, по крайней мере в Австрии, что в настоящее время могло бы нанести ущерб интересам этой страны.

В тот период министерство внутренних дел возглавлял социал-демократ Хельмер. Я счел, что мой разговор с Оливером Беньямином оказал влияние и на Кеваго.

Во всяком случае, как бы там ни было на самом деле, а правительственный комитет, который представлял бы в ООН правительство Имре Надя, создан не был.

КОНФЕРЕНЦИЯ В СТРАСБУРГЕ

Казалось, сама судьба проявила ко мне благосклонность — задуманный мною план начал осуществляться. Забыв о прежних распрях, объединили свои усилия старые эмигранты из «Венгерского национального комитета», «Союза венгерских борцов» и нилашисты. Они напрасно просили, угрожали, пытались подкупать эмигрантов с помощью государственного департамента США или с помощью комитета и радиостанции «Свободная Европа». «Венгерский революционный совет» продолжал существовать, и 5 января 1957 года в Страсбурге начала свою работу его конференция.

Европейский совет объявил, что он признает только нашу организацию. Благодаря этому не только была решена судьба венгерской политической эмиграции, но, возможно, впервые после второй мировой войны страны Западной Европы заняли точку зрения, которая расходилась с американской.

Этот факт настолько подействовал на прессу, телевидение, радио и различные информационные агентства Запада, что они преподнесли его как событие международного значения.

В Страсбург пожаловал директор радиостанции «Свободная Европа» мистер Гриффитс.