Тихая война

Я был уверен, что в скором времени последует контрнаступление ЦРУ, но не физическое, а скорее политическое или моральное. Что касается последнего, то, по-видимому, ЦРУ прибегнет к какому-нибудь компрометирующему маневру. На что-либо иное я не рассчитывал. Если бы ЦРУ знало, кто я такой на самом деле, оно ни за что на свете не позволило бы событиям развернуться именно так и давно бы разделалось со мной. Беспомощность американцев еще больше укрепила меня в мысли о том, что в Страсбурге я могу чувствовать себя в безопасности.

Первый сигнал тревоги я получил от одного своего сотрудника, который позже стал членом исполнительного комитета.

— Кирай и его сторонники что-то замышляют против тебя.

— А кроме Кирая кого ты еще имеешь в виду?

— Кроме Пали Йонаша и Пишты Раца в этом деле замешан Шани Киш.

— В каком именно деле?

— Странно, но я этого и сам точно не знаю. Они часто собираются, о чем-то шепчутся, а как только я захожу, немедленно замолкают, но твое имя я не раз слышал во время их разговоров.

Спустя несколько часов я уже знал, о чем они по секрету разговаривали. Исполнительный комитет был создан по коалиционному принципу, куда меня, как одного из его основателей, не ввели. Это меня сердило, и в то же время я испытывал какое-то облегчение. Ясно, что меня исключили из такого важного органа как одного из авторов вышеупомянутого постановления и как потенциального путаника. Этот их шаг убедил меня в том, что у моих врагов нет серьезных подозрений в отношении меня.

Я внимательно проанализировал сложившуюся ситуацию и решил выработать линию дальнейшего поведения, а сделав это, перешел к практическим шагам.

Кеваго в Страсбурге не было, но перед конференцией он назвал меня полномочным представителем. Поэтому, разговаривая с Шандором Кишем и Яношем Хорватом, я держался спокойно и смело.

— Я выхожу из партии мелких сельских хозяев и из «Революционного совета» тоже, — заявил я им.

— Что с тобой? — Казавшийся вполне логичным вопрос Яноша Хорвата был произнесен безразлично-равнодушным тоном.

— Ты с ума сошел?! — откровенно удивился Шандор Киш, сразу поняв всю опасность моего шага.

— Эту организацию я создал, когда вы даже и не представляли себе, что надо делать, а теперь вы втроем отвернулись от меня. Думаете, я не знаю почему?..

Я заметил, что мое решение выйти из партии мелких сельских хозяев поразило его. Не могу утверждать, что тогда он уже работал на ЦРУ, более того, я даже не верил этому. Однако мне было совершенно точно известно, что люди, окружавшие его, делали это. Не случайно же Пал Йонаш и Иштван Б. Рац вскоре объездили всю Европу, прокручивая в казино и других злачных местах огромные деньги. Не было случайным и то, что в скором времени именно они стали изучать в США английский язык на великолепных курсах, финансируемых ЦРУ. Крупные скандалы, связанные с разоблачением коррупции, в недалеком прошлом потрясали эту гигантскую шпионскую организацию, однако как метод коррупция использовалась ЦРУ уже за многие десятки лет до этого. ЦРУ подкупало какую-нибудь западноевропейскую эмигрантскую организацию или более или менее видного политика, а затем использовало их в своих целях. Не минула эта судьба и тех венгерских эмигрантов, которые хотели жить несколько лучше или просто выжить.

— Ты этого не сделаешь! — выкрикнул Шандор Киш.

В тот момент я почувствовал, что стою на верном пути, и мои опасения, мучившие меня до этого, несколько рассеялись.

— А почему бы и нет? — дерзко спросил я.

— Потому что ты своим выходом нанесешь вред «Революционному совету». А этого ты но можешь сделать. Именно ты!

— Не уговаривай меня, Шандор. У меня нет никакого желания следить за тем, чего вы не замечаете. Не ждите от меня сентиментальностей. Более того, имейте в виду, что я передам прессе все документы о ведении вами тайных переговоров.

— Но это было бы непорядочно! — чуть ли не в один голос воскликнули они.

— Это мой ответ на вашу некорректность! — С этими словами я встал и с видом оскорбленного человека вышел.

Оказавшись уже в своей комнате, я сел и задумался над тем, что же, собственно, случилось и что еще может случиться. Я сильно нервничал, однако посоветоваться мне было не с кем.

К счастью, времени для раздумий у меня не оказалось. Зазвонил телефон, и я услышал в трубке голос Золтана Пфейфера, что страшно удивило меня.

— Хочешь встретиться со мной? — спросил он.

Пфейфер ждал меня на своем рабочем месте. Как член «Национального комитета» он работал с полной отдачей. Не скрою, я и его поддерживал.

Неожиданный звонок бывшего министра юстиции открывал передо мною новые возможности.

Я подумал, что Пфейфер искал меня только для того, чтобы, забыв о личных обидах, предложить мне заключить с ним союз, и не ошибся. И все же его хитрая тактика, замаскированная под откровенность, удивила меня. Он напоминал мне лису из народных сказок, которая добрым словом, лестью, ссылками на дружбу обнадеживает зайчишку, замыслив слопать его со всеми потрохами.