Тихая война

— Конечно, они с тобой скверно поступили! — начал он и тут же принялся излагать свои доводы. — Хотя удивляться тут, собственно, нечему. За всем этим стоит Фери Надь. Он всех нас бросил на произвол судьбы, едва начались наши беды.

Проговорив это, Золтан замолчал. Я тоже ничего не говорил, ожидая, что последует дальше. Когда молчание сделалось почти тягостным, он вдруг заговорил снова:

— Шани Киш и его сторонники неспособны самостоятельно решать что-либо без Фери Надя. Стоило им только немного приблизиться к нему, как они словно по мановению волшебной палочки сделались другими. Можешь быть уверен, что и финт с тобой — тоже дело рук Фери!

— А кому от этого польза? — поинтересовался я так тихо, что Пфейфер не расслышал.

— Что ты сказал? — переспросил он.

— Послушай, Золтан, ты юрист, и, стало быть, тебе следовало бы знать, что за каждым событием или явлением кто-то стоит. Нужно только отгадать, кому это на руку.

— Логично, — согласился он и неожиданно спросил: — А сам ты как думаешь, кому от этого польза?

Я сделал вид, будто размышляю.

— Ну… сотрудникам «Свободной Европы», старым эмигрантам из «Национального комитета»…

— Иначе говоря, тем, к числу которых относится и Фери!

— Так-то оно так, Золтан! Но только не относится, а относился.

— Неужели ты думаешь, что Ференц Надь пойдет против Белы Варги? Порвет связи со своими американскими друзьями? Откажется от самого себя?

— Я полагаю, что он только сейчас пришел в себя. В конце концов, он может порвать с реакционным балластом, хотя до этого ему и приходилось быть вице-председателем.

Он тут оживился и запальчиво воскликнул:

— Ты его плохо знаешь! Миклош Каллаи никогда не попал бы в комитет, если бы его не поддерживал Фери. Я докажу тебе это.

— А до тех пор позволь мне сомневаться…

Он задумчиво посмотрел на меня:

— Не понимаю, почему ты так ополчился против комитета? Деньги-то ты от них брал…

— О каких деньгах ты говоришь?! — с изумлением уставился я на него.

— Ты же ежемесячно получал от них триста долларов…

— Ошибаешься, Золтан. Я никогда не получил от них даже одного филлера!

— Но мне говорили! И потом, ты же хорошо живешь…

— От комитета ни прямо, ни косвенно я не получал никаких денег. И от Фери тоже. А хорошо я живу только за счет своих журналистских работ. Могу это хоть кому доказать.

Он остолбенел, почувствовав, что явно не попал в цель. И тут же начал бурно протестовать:

— Нет! Ты меня не так понял! Начиная с первого января пятьдесят шестого года ты получил почти четыре тысячи долларов!

— Сюда я прибыл в начале пятьдесят пятого. — Меня уже начала забавлять эта игра.

— Следовательно, тебе причитается содержание за тринадцать месяцев и ты его получишь.

Меня очень заинтересовало, откуда, собственно, может исходить это, и я пошел на провокацию:

— Но мне не нужны американские деньги.

Прежде чем что-то ответить, мой собеседник долго сверлил меня взглядом.

— Ты слишком умен, чтобы не понимать, что, какая бы сумма ни попадала в руки политическому эмигранту, она все равно исходит от доброго старого дядюшки Сэма… Тебе известно, кто оплачивает дорожные расходы Шани Киша и его коллег?

— «Международный крестьянский союз».

— Вот именно. А он получает средства оттуда же, откуда и комитет! Здесь один карман и одна рука, которая платит. От них ты сможешь получить причитающуюся тебе сумму в течение трех дней. А от страсбургских друзей, не пользующихся доверием американцев, возможно, ты никогда и ничего не получишь.

Я решил, что настала минута, когда я могу задать ему самый важный вопрос:

— Как ты думаешь, почему Фери пошел против меня?

Прежде чем ответить, он помолчал, нахмурив лоб, а потом сказал:

— Я бы хотел, чтобы ты стал моим союзником, поэтому буду откровенен. Фери делает то, чего от него хотят, вернее, требуют.

— А кто может им командовать?

Он посмотрел мне прямо в глаза, словно хотел в них что-то прочесть, потом пожал плечами:

— Таким наивным ты быть не можешь.

Действительно, вопрос мой был не из удачных. С таким человеком, как Пфейфер, я так или иначе сильно рисковал. Но теперь я убедился в том, о чем до этого только догадывался.

Мы расстались, договорившись, что он пришлет мне копии протоколов заседаний «Национального комитета», а я пообещал подумать над его предложением.

Когда я вернулся в гостиницу, мне передали, что меня разыскивал Ференц Надь и приглашал навестить его.

Прежде чем направиться к Надю, я зашел к Оливеру Беньямину, и мы вместе пошли к Беле Беде. С социал-демократами мне было совсем не трудно работать. Они были очень недоверчивы к руководителям буржуазных партий, меня же они считали своим испытанным союзником. Когда мы сообща обсудили положение, Беньямин предложил:

— Миклоша мы должны чем-то заменить как в моральном, так и в политическом смысле.

— Боюсь, что мы, к сожалению, уже ничего не сможем сделать, — заметил Беде.

— У меня есть предложение, — сказал я, точно зная, что именно мне нужно.

— Тогда выкладывай! — воскликнул Беньямин.