Тихие омуты

Варвара Петровна зарделась от удовольствия. Теперь вся корреспондентская техника уставилась на героиню, и та принялась упоенно вещать о схватке с бандюгами.

По двору Хирургического центра бежали опоздавшие Джекки и Владик с видеокамерой.

В кабинете корреспондентка радио выдвинула вперед диктофон:

– Кто он?

– Директор-распорядитель Каштановского фонда, – ответила Муромова.

– А как технически ему удалось это проделать? – спросил один из газетчиков.

– Он подделал две подписи – Антона Михайловича и главного бухгалтера. Потом на основании фиктивных договоров перевел эти деньги из банка на счета фиктивных фирм. А липовые фирмы обналичили доллары...

Каштанов увидел, что в кабинете появились еще два журналиста – Джекки и Владик. Они расположились в задних рядах.

– А деньги нашли? – поинтересовалась очередная журналистка.

– Деньги? Деньги, конечно, нет. С деньгами наша страна всегда была в сложных взаимоотношениях.

Дальше Каштанов не слышал, что рассказывала Варвара Петровна, не помнил, что отвечал на вопросы сам. Он видел только Джекки, которая старалась не смотреть на него.

– Отдай кассету! – процедила Джекки Владику.

– Ни за что!

– По-моему, достаточно, пощадите Антона Михайловича! – сказал Иван Павлович, принявший на себя руководство импровизированной пресс-конференцией.

– У меня к Антону Михайловичу последний вопрос, – нарушила молчание Джекки. – Тут говорили, что вы были в отпуске. Как вы его провели?

Каштанов ответил не сразу и тихо:

– Во время отпуска я должен был совершить поступок, но у меня не хватило силы воли. Я себе не могу этого простить.

– Какой именно поступок? – немедленно вмешался кто-то из журналистов.

– Это мое личное... – грустно улыбнулся доктор.

Когда журналисты покидали кабинет, и Джекки вместе с ними, к Каштанову подошел Владик.

– Вам просили передать! – И он вручил Антону Михайловичу видеокассету.

А в предбаннике Варвара Петровна и Джекки встретились. Посмотрев на опрокинутое лицо журналистки, Муромова сказала как бы сочувственно:

– Не сложилось? Обидно.

Показывая на загипсованную руку, Джекки ответила в тон:

– Не срослось? Прискорбно...

– У меня-то срастется! – парировала милиционерша.

– А у меня сложится! – задиристо произнесла Джекки и направилась к лифту.

Появление Джекки, с которой не удалось перемолвиться ни одним словом, разбередило душу Антона Михайловича. Он хотел рвануть за ней, объяснить что-то, но не осмелился. После возвращения он еще не был дома, отсиживался неделю у Никиты на даче, жене трусливо не звонил. Не звонил также и Джекки. Насколько все ему было ясно в профессиональных делах, настолько же было не ясно в сердечных. Каштанов пребывал в состоянии душевной смуты, неразберихи, разброда и никак не мог принять решения.

После того как окончился первый рабочий день, Антон Михайлович, еще не оправившись от невстречи с Джекки, автоматически спустился вниз и по обыкновению сел в свою служебную машину. Он мучительно думал, что же ему предпринять, на что отважиться. Поздоровавшись с водителем, он не сказал ему, куда ехать, и тот, естественно, привез его к дому. Рефлекс ежедневного возвращения по этому маршруту был столь силен, что Антон Михайлович, погруженный в раздумья, даже не обратил внимания, что направляется домой.

Каштанов привычно открыл замок, вошел – и тут очнулся. Ему показалось, что он ошибся адресом. Ничего не напоминало его прежнее жилье. Антон Михайлович даже вышел обратно на лестничную клетку и взглянул на номер квартиры. Номер был тот же. Тогда он снова вернулся в квартиру.

Евроремонт был закончен. Две стенки – одна между кухней и гостиной, другая между ванной и уборной – были снесены. Новые оконные рамы, светлые жалюзи, белые стены, белая новая мебель. Было как бы красиво, но крайне неуютно, совсем как на картинке из рекламного журнала для богатых. Каштанов прошел в свой кабинет. Неумолимая воля Полины Сергеевны и беспардонные руки ремонтников похозяйничали и здесь. Все вещи доктора, его книги, фотографии, картины были сгружены на пол. Белые голые стены, новые окна без занавесок, пустые книжные полки. Логику Полины Сергеевны можно было понять: зачем наводить уют в жилище беглого мужа. Если вернется, сам все приведет в порядок, а не вернется, тогда зачем делать лишнюю бесполезную работу.

Самой Полины Сергеевны дома не было. Видно, еще не приехала с работы.

Антон Михайлович полез в карман пиджака и вынул видеокассету. Поискал, нет ли внутри записки. Записки не было. Тогда он включил видеомагнитофон и вставил в него пленку.

На экране телевизора возник кадр, где Джекки беседовала с Полиной Сергеевной.

– А может, он это сделал ради другой женщины? – брала интервью Джекки.

– От таких женщин, как я, не уходят! Вон из моего дома!

Каштанов потрясенно смотрел на экран...

К дому тем временем подъехала машина «Фелиция», что в переводе с заграничного означает «Счастье». Из нее вышла Полина Сергеевна и направилась к подъезду. Внезапно она остановилась, потому что увидела – в окнах ее квартиры горит свет. Полина Сергеевна быстро вошла в дом...