Тихие слова любви

– Точно, – выдохнул Флинн. – И есть еще кое-что. Думаю, она грустит. Не просто грустит, она в глубокой печали. Иногда я встаю часа в три ночи, чтобы выпить воды на кухне, и вижу, как она плачет, свернувшись калачиком на кушетке. На днях к ней заходил мужчина, он был старше ее. Принес ей цветы. Но по тому, как она на него смотрела, я понял, что он каким-то образом обидел ее.

И в это мгновение в окне появилась та самая женщина. В темноте мне трудно было рассмотреть ее лицо, но я заметила, как она подняла руку, как будто хотела помахать Флинну. И он сделал то же самое. Перед моими глазами тут же появился туман, и знакомая аура затуманила мое зрение, словно плотное облако. Я отвернулась и потерла глаза.

– С тобой все в порядке, Джейн?

– Да, – быстро ответила я. – Должно быть, мне что-то попало в глаз. Пойду-ка я в ванную и посмотрю.

– Иди в ту ванную, которая в моей спальне. В гостевую ванную комнату выстроилась очередь.

Я кивнула, прошла через спальню Флинна, где на кровати обнималась парочка. Обоим было чуть за двадцать. Они сразу сели на постели, словно подростки, застигнутые врасплох родителями.

В ванной комнате я закрыла за собой дверь и прислонилась к раковине, чтобы получше рассмотреть глаза. Я открыла и закрыла их несколько раз, потом глубоко вдохнула. Следует ли мне сказать Флинну о том, что я видела? Поверит ли он мне? Или это разрушит его чувства? Вдруг он испугается и убежит от нахлынувшего чувства, как это уже случалось в прошлом, когда он подходил слишком близко к женщине, слишком близко к любви?

Потом я подумала о Колетт. Если я приму ее предложение, и мне нужно будет идентифицировать шесть разных типов любви, как я пойму, что правильно определила их? А если я ошибусь?

Я вернулась на вечеринку и налила себе еще бокал шампанского. В квартире Флинна стало еще больше народа, пары, одиночки, женщины в сверкающих блестками топах. Я болтала с двумя парнями лет двадцати пяти. Один оказался барабанщиком в рок-группе, другой художником. К одиннадцати часам свет приглушили. Зазвучала танцевальная музыка. Прилично подвыпившая девушка начала покачиваться в такт музыке, к ней присоединились ее друзья. Барабанщик неожиданно взял меня за руку и повел в центр комнаты. Я не успела опомниться, как его руки оказались на моей талии, и он прижал меня к себе.

– Я не слишком хорошо танцую, – сказала я, пытаясь отстраниться от него, но барабанщик не отпускал меня.

– Тогда я тебя научу, – улыбнулся он.

– Но я…

Я почувствовала чью-то руку на плече, обернулась и увидела Кэма.

– Вот ты где, – произнес он и повернулся к барабанщику. – Прошу прощения, но я вынужден похитить у вас мою подружку. Обычно она выставляет себя на посмешище на танцполе, – Кэм бросил на меня игривый взгляд. – Но мы же не можем этого допустить, правда?

– О! – барабанщик поспешно убрал руки с моей талии. – Извини, приятель.

– Все в порядке, – улыбнулся Кэм, уверенно переплетая свои пальцы с моими и уводя меня в другой конец комнаты.

– Почему ты это сделал? – полюбопытствовала я.

– Я подумал, что ты слишком милая и не умеешь говорить «нет», – Кэм подмигнул мне.

– Это неправда! – возмутилась я.

– Тогда почему ты не сказала ему «нет»?

– Я собиралась…

– Вот об этом я и говорю, – уверенно заявил Кэм. – И потом, уже почти полночь, а мне не все равно, кого я поцелую.

– И это говорит человек, который не верит в любовь?

– Не верю. Но это не значит, что я не хочу поцеловать тебя.

– Ты нахальный тип. Знаешь об этом?

– Знаю. – Кэм выглядел самоуверенным наглецом, а я никак не могла разобраться, нравится это мне или вызывает отвращение. – Но я прав.

Я снова подумала о Флинне и той женщине в квартире в доме напротив, вспомнила Элейн. Свидетельств любви становилось все больше, и я не могла этого отрицать.

– А что если я расскажу тебе одну историю, которая разобьет в пух и прах твою теорию любви?

– Я был бы заинтригован, – ответил Кэм, – но я вынужден признаться, что меня трудно в чем-то убедить.

Он был прав, и когда я заглянула в его глаза, я поняла, что мое признание будет сродни вышедшему из-под контроля грузовому составу. Но по какой-то совершенно необъяснимой причине я почувствовала, что должна рассказать ему все.

– То, что я говорила раньше о моем неврологическом заболевании – не интересно, да к тому же не совсем правда. Понимаешь, я родилась с особыми… способностями, – сказала я.

– Ты умеешь поворачивать язык под самым невообразимым углом?

Я рассмеялась.

– Нет, это… намного серьезнее.

– И что же это такое?

– Понимаешь, – я вздохнула, – я могу видеть… любовь.

Кэм долго смотрел на меня, потом расхохотался.

– Какая же ты забавная.

– Я говорю серьезно.