Тихие слова любви

– Чарльз любит воздушные шары. И я тоже. Мэтью ни за что не согласился бы подняться на воздушном шаре даже ради спасения собственной жизни. Что уж говорить о моем удовольствии… А Чарльз… – она вздохнула и снова улыбнулась. – Он спонтанный, открытый. Мэтью это совершенно не свойственно. Если бы я попросила Чарльза завтра отправиться со мной на остров Санторини на воздушном шаре, он бы сразу согласился.

Но в то же самое время, – продолжала Элейн, – это ужасно. Я не знаю, что делать. Вчера вечером Чарльз попросил меня принять решение. Он хочет, чтобы я оставила Мэтью и мы начали жить вместе. Я понимаю, что ему невыносимо тяжело наблюдать, как каждый вечер я задергиваю шторы в нашей спальне. Он видит меня с Мэтью и детьми во дворе. И при этом он любит меня, а я люблю его.

Элейн снова вздохнула.

– Я не могу так жить дальше, Джейн. Это меня разрушает. И, конечно же, это разрушает Чарльза. Он недавно потерял жену. У него было достаточно эмоциональных потрясений в жизни.

– Вот это меня и беспокоит, – призналась я. – Ты уверена, что Чарльз готов полюбить снова? Не слишком ли рано он бросился в новые отношения?

– Я думала об этом. Но по его глазам я вижу, что он готов, он целиком и полностью в нашей любви.

– А его дочь? Каково ее место в этом сценарии?

Элейн улыбнулась.

– Мы говорили об этом с Чарльзом. Он всегда хотел жить на воде, как и я, и нам пришло в голову, что мы могли бы переехать в плавучий дом на озере Юнион. Мы могли бы поселиться поблизости от Ло.

Моя подруга замолчала, как будто наслаждаясь этой мечтой.

– Двухъярусные кровати, барбекю на палубе, дети в каяках. – Ее лицо снова стало серьезным. – Чарльз хочет жить со мной, Джейн. И это будет красивая жизнь. Я тоже этого хочу.

– Ну и что же ты собираешься делать? – спросила я.

– Я просто не представляю. – Элейн помолчала. – Я могла бы уйти от Мэтью, последовать за своим сердцем и начать новую, совершенно другую жизнь с Чарльзом.

Она крепко зажмурилась.

– Я вижу эту жизнь во всей ее красоте. И чувствую себя абсолютно живой. Но куда деться от сожалений о моих детях, о моей семье. И я люблю Мэтью. Он мне дорог. Я никогда не хотела причинить ему боль. Я на это не способна, и все же… Мне придется разрушить свою семью, чтобы быть с Чарльзом. Если я этого не сделаю, я останусь без него. И мне придется жить с осознанием того, что я упустила любовь. Что я стояла перед лицом истинной и прекрасной любви, которая наполняла меня так, как я даже представить не могла, и упустила ее.

– О, Элейн, – прошептала я. – Это кажется неразрешимой дилеммой. Но мне кажется, что твое сердце уже знает, какой выбор ты должна сделать. Наше сердце всегда говорит с нами, но требуется время и тренировка, чтобы научиться его слушать.

По глазам Элейн я видела, насколько глубоки ее переживания.

– Ни одно важное решение не принимают без серьезного обдумывания, – продолжала я. – Скажи Чарльзу, что тебе нужно подождать до января. У тебя будет девяносто дней. Для такого решения, как твое, требуется время.

Но, размышляя о выборе, перед которым оказалась Элейн, я не могла не думать о собственном выборе: Колетт, дар, любовь, доктор Хеллер. В январе будет ясно, преуспела я или проиграла, возможно, с плачевными последствиями.

* * *

Ло украсила витрину цветочного магазина тыквами, ярко-оранжевыми, словно апельсиновый шербет, и белыми, похожими на привидения.

– Ты отправила меня в нокаут, – сказала я, поставив маленькую сладкую тыковку возле кассового аппарата.

– Грант предложил мне поехать с ним в Париж, – огорошила меня Ло.

– Когда?

– В декабре.

– Значит, он ушел от жены?

– Еще нет, – ответила Ло. Я видела, что она борется с собой. – Но он обязательно разведется. Я знаю, что он это сделает. Он готовится к бракоразводному процессу.

– Процесс, – повторила я. – Звучит как фраза из бизнес-плана.

Ло вздохнула.

– Я знаю.

Невероятно, чтобы Ло была в таком подавленном состоянии. Она всегда была сильной. И каким-то образом Грант сумел заставить ее спустить паруса.

– Ни о чем сегодня не беспокойся, – сказала Ло. – Я знаю, что для тебя это важный день. Я займусь магазином.

Ло как всегда помнила, что это годовщина смерти моей мамы.

– Ты поедешь на кладбище?

Я кивнула. Мама хотела, чтобы ее похоронили на острове Бейнбридж, на котором она выросла. Еще ребенком она любила бывать на маленьком кладбище на берегу. В моем детстве она возила меня туда и разрешала бродить между надгробиями. Когда умерла бабушка, я рассыпала лепестки ее любимых фрезий по крышке гроба перед тем, как мужчины опустили его в могилу. Теперь и мама покоится на этом тихом кладбище над морем. Странно, но там нет ощущения, что находишься среди костей и печали. Это сад, полный цветов, ярких розовых азалий и кустов роз с броскими оранжевыми и желтыми цветами. Возможно, именно поэтому мама так любила это место. И я его тоже люблю.

– Держи, – Ло перегнулась через прилавок.

Она протянула мне два букета красных и оранжевых георгинов с веточками мяты и аспарагуса.