Тихие воды (ЛП)

  — Ты должен, и тогда ты узнаешь. О, он очарователен — я полагаю, что он очарователен — хорош собой, в том смысле, в каком некоторые женщины считают красивыми — несомненно, умен. Но высокомерный, конечно, интеллектуально. Всегда рвется в бой».

  "Драка? Что за драка?»

  «Тот, который он может выиграть».

  Снаружи послышались нерешительные шаги, и Линн надеялась, что девять часов Прентисс не пришли раньше. Она заметила, как он смотрит на часы.

  — Почему она вообще посоветовалась с тобой? — спросила Линн.

  «У нее были боли здесь…» Потягиваясь, он изобразил заднюю часть шеи с левой стороны, где она переходит в плечо. «Она была у своего терапевта, пила таблетки. Не хорошо. Она спросила, могу ли я чем-нибудь помочь».

  — А был ли?

  "Маленький. Очень мало. После одного-двух сеансов часть болезненности ушла, появилось больше свободы движений. Если бы она продолжала посещать его регулярно, я мог бы сделать больше».

  — Значит, она остановилась?

  Прентисс проверил какие-то расчеты за полуприкрытыми глазами. «Навскидку я бы сказал, что она приходила ко мне раз шесть или семь; если это важно, я могу поискать».

  Линн подняла руку, жестом приглашая его сесть обратно. «Как вы думаете, — спросила она, — что было источником проблемы?»

  Прентисс резко вдохнул через нос. "Его."

  "Ее муж?"

  — Я не должен так говорить, я полагаю. Наверное, это несправедливо, но после встречи с ними, увидев их вместе, да, я так думаю».

  Линн наклонилась вперед в своем кресле, упершись локтями в колени. -- Что это было, -- спросила она, -- с ним?

  — Я сказал. Он был хулиганом. Всегда сбиваю ее. Если она сидела и молчала, он насмехался над ней, дразнил ее. А когда она открывала рот, в своей насмешливой, высокомерной манере, он разрывал ее в клочья».

  «И это вызвало проблемы со спиной?»

  «Ее шея, да. Я так думаю. Стресс. Это влияет на нас, понимаете, на то, как мы физически. Не всегда дело в перенапряжении, в плохой осанке».

  Линн села прямо, прислонившись спиной к спинке жесткого стула. — Ты говорил ей что-нибудь из этого?

  Прентисс медлил с ответом. Послышались шаги, приближающиеся к двери. — Не совсем прямо, нет. Но я думаю, что подразумевал, что ответ может быть где-то в другом месте.

  — Как она ответила?

  «Она перестала приходить. Сначала отменил одну или две встречи, всегда по уважительной причине, но потом я понял, что она вообще не вернется».

  — И вы все еще видели ее и ее мужа вместе в это время?

  Он покачал головой. «Нет, это было после того, как мы с Патрицией…» Он позволил предложению повиснуть.

  Несмотря на то, что они оба ожидали этого, каждый вздрогнул при звуке колокольчика. Встав, Линн закрыла блокнот. — Я просто хотел бы быть уверен. Проблемы, которые были у Джейн, по вашему профессиональному мнению, виноват ее муж?

  — Профессионально, я не знаю. Возможно, я никогда не должен был говорить это так сильно. Мне жаль. Это было нескромно».

  Улыбка скользнула по губам Линн. После этой единственной встречи вид его дома, все простое и приличное и на своих местах, нескромность — не то слово, которое она с готовностью связала бы с Аланом Прентиссом. «Возможно, это была просто честная реакция; ты сказал то, что чувствовал. В этом нет ничего плохого».

  «Некоторые люди не обязательно согласятся».

  Линн закинула сумку на плечо и поблагодарила его за уделенное время.

  В тот же день в двенадцать тридцать Резник получил телефонный звонок от секретаря Сюзанны Олдс: Марк Дивайн пропустил свою встречу в полдень, это случилось уже во второй раз. Мисс Олдс подумала, что инспектору может быть интересно узнать.

  Резник взялся за бумажную работу, взял бутерброд с другой стороны улицы и, наконец, поймал Миллингтона в неторопливый момент, сержант только что вернулся после ланча с пинтой пива и пирогом с боссом группы поддержки, и они поехали. к Божественной вместе.

  Рваные и неподходящие шторы были задернуты на окнах квартиры на первом этаже, но в нынешнем состоянии Дивайна это ничего не значило. Ни мясник, ни его помощник не могли вспомнить, как Дивайн уходила тем утром, хотя, если на то пошло, они не могли поклясться, что видели его еще до выходных.

  На лестничной площадке сначала Миллингтон, а затем Резник попытались открыть дверь. Звук телевизора был отчетливо слышен изнутри. Это тоже ничего не должно было означать. Один, потом другой, потом оба вместе звали Дивайн.

  «Возможно, на несколько дней задержался», — предположил Миллингтон. «Смена обстановки».

  И, может быть, подумал Резник, он сейчас внутри, без сознания, принял передозировку или еще хуже. — Загляни вниз, Грэм, посмотри, нет ли там запасного ключа.

  Был, по крайней мере, был в теории; Сам Дивайн взял его взаймы, потеряв свое, и так и не вернул.

  — Ты думаешь о том же, о чем я? — спросил Миллингтон, глядя на дверь.

  — Вероятно, Грэм.

  Потребовался только один удар плечом, чтобы смягчить его, а затем ступня, плоская и твердая, близко к замку.

  Внутри воняло гниющей едой, несвежим пивом и сигаретами, несмытой мочой, но, к счастью, не более того. Божественного не было и следа.

  — Не сбежал, смотри. Не иначе как он оставляет все свои вещи позади.